Юрисдикционный иммунитет иностранного государства: сравнение международного и национального подходов. Статьи по предмету Международное частное право

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ЮРИСДИКЦИОННЫЙ ИММУНИТЕТ ИНОСТРАННОГО ГОСУДАРСТВА: СРАВНЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО И НАЦИОНАЛЬНОГО ПОДХОДОВ

Т.Н. ИВАНОВА, О.В. МОНЧЕНКО

В международном праве 2004 год был ознаменован принятием Конвенции Организации Объединенных Наций о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (далее - Конвенция).
Российская Федерация документ подписала <1>, но не ратифицировала. На этой основе 3 ноября 2015 г. был принят Федеральный закон N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" <2> (далее - Закон о юрисдикционных иммунитетах). В то же время, как отмечает Ю.К. Терехова в комментарии к Закону, Европейский суд по правам человека не раз указывал на то, что "Конвенция применяется в соответствии с обычным международным правом, даже если данное государство не ратифицировало эту Конвенцию, если не воспротивилось ей" <3>. Данный правовой подход был выражен в Постановлении от 14 марта 2013 г. по делу "Олейников (Oleynikov) против Российской Федерации" <4>, а также в Постановлениях Большой палаты по делам "Цудак (Cudak) против Литвы" <5>, "Сабех Эль-Лейл (Sabeh El Leil) против Франции" <6> и "Валлисхаузер (Wallishauser) против Австрии" <7>. Таким образом, несмотря на то, что Конвенция не была ратифицирована Российской Федерацией и не является частью ее правовой системы в силу п. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, в то же время она имеет силу против Российской Федерации как субъекта международного права.
--------------------------------
<1> Распоряжение Правительства РФ от 27.10.2006 N 1487-р // СПС "КонсультантПлюс".
<2> Федеральный закон от 03.11.2015 N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 09.11.2015. N 45. Ст. 6198.
<3> Терехова Ю.К. Комментарий к Федеральному закону от 3 ноября 2015 г. N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" (постатейный) // СПС "КонсультантПлюс". 2016.
<4> Постановление ЕСПЧ от 14.03.2013 по делу "Олейников (Oleynikov) против Российской Федерации" (жалоба N 36703/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2014. N 1.
<5> Постановление ЕСПЧ от 23.03.2010 по делу "Цудак (Cudak) против Литвы" (жалоба N 15869/02) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2010. N 9.
<6> Постановление ЕСПЧ от 29.06.2011 по делу "Сабех Эль-Лейл (Sabeh El Leil) против Франции" (жалоба N 34869/05) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2011. N 12.
<7> Постановление ЕСПЧ от 17.07.2012 по делу "Валлисхаузер (Wallishauser) против Австрии" (жалоба N 156/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2013. N 1.

Примечательно, что в пояснительной записке к проекту Закона о юрисдикционных иммунитетах указывалось, что "советское процессуальное законодательство базировалось на концепции абсолютного иммунитета, которая предполагает, что предъявление в национальных судах исков к иностранному государству, наложение ареста на имущество такого государства или принудительное исполнение вынесенного против него судебного решения допускаются лишь с согласия соответствующего государства. На концепции абсолютного иммунитета основывается и действующее законодательство Российской Федерации. Вместе с тем на практике во внешнеэкономической деятельности Российская Федерация вынуждена отказываться от иммунитета" <8>.
--------------------------------
<8> Пояснительная записка "К проекту федерального закона "О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".

Принятие Закона о государственном иммунитете было обусловлено необходимостью предусмотреть в национальном законодательстве возможность ограничивать иммунитет иностранного государства на территории России в ответ на ограничение иммунитета России за рубежом, но отнюдь не осознанием практической значимости ослабления иммунитета государства с целью обеспечения хотя бы минимального, затрагивающего только некоторые аспекты равенства участников гражданско-правовых отношений.
В рамках настоящей статьи авторами будет предпринята попытка осмысления логики законодателя во включении/невключении тех или иных положений Конвенции в текст Закона; будет обращено внимание на международную практику и трактовку особенно дискутируемых положений Конвенции, а также проблемные вопросы, касающиеся ее применения; приведена и проанализирована практика отечественных судов в части применения Закона о юрисдикционных иммунитетах.

Составляющие доктрины
государственного юрисдикционного иммунитета

В доктрине по международному частному праву выделяют следующие виды юрисдикционного иммунитета:
- судебный,
- от предварительного обеспечения иска,
- от принудительного исполнения решения <9>.
--------------------------------
<9> Богусловский М.М. Международное частное право: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 1999. С. 150.

Судебный иммунитет подразумевает неподсудность одного государства судам другого государства и заключается в известной еще римскому праву максиме par in parem non nabet imperium. Без согласия государства оно не может быть привлечено к суду другого государства. При этом, как отмечает М.М. Богуславский, не имеет значения, в связи с чем или по какому вопросу государство намереваются привлечь к суду.
Иммунитет от предварительного обеспечения иска состоит в том, что нельзя в порядке предварительного обеспечения иска принимать без согласия государства какие-либо принудительные меры в отношении его имущества.
Под иммунитетом от исполнения решения понимается невозможность без согласия государства осуществить принудительное исполнение решения, вынесенного против государства.
Некоторым особняком стоит иммунитет собственности государства, который, однако, тесно взаимосвязан со вторым и третьим проявлениями юрисдикционного иммунитета.
Также тема юрисдикционного иммунитета государства поднимается и в п. 3 ст. 2 Закона о государственном иммунитете: "юрисдикционные иммунитеты иностранного государства и его имущества - судебный иммунитет, иммунитет в отношении мер по обеспечению иска и иммунитет в отношении исполнения решения суда".

Коммерческая сделка в доктрине юрисдикционного иммунитета:
сфера действия и толкование

Конвенция оперирует понятием "коммерческая сделка" (п. "c" ст. 2 Конвенции), под которым понимаются любые коммерческий контракт или сделка о купле-продаже товаров или о предоставлении услуг; любой контракт о займе или иная сделка финансового характера, включая любое обязательство или компенсации в отношении любого такого займа или сделки; любые иные контракт или сделка коммерческого, промышленного, торгового или профессионального характера, за исключением трудовых споров.
В то же время ст. 7 Закона о юрисдикционных иммунитетах носит название "Неприменение судебного иммунитета в отношении споров, связанных с участием иностранного государства в гражданско-правовых сделках и (или) осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности".
Следует отметить, что существуют некоторые разногласия касательно распространения выражения "коммерческая сделка" на сферу инвестиций. Так, в Толковании в отношении определенных положений Конвенции указано, что выражение "коммерческая сделка" распространяется на сферу инвестиций, но отмечено при этом, что указанная оговорка сделана "в отношении статьи 17" (последствия арбитражного соглашения). В то же время, как указывает Ю.К. Терехова в комментарии со ссылкой на Доклад Шестого комитета Генеральной Ассамблеи ООН <10>, "выражение "коммерческая сделка" распространяется и на сферу инвестиций", не делая оговорку о применении ее исключительно к статье 17 Конвенции. По мнению авторов, такое расширительное толкование положений договора недопустимо, тем более что для этого нет оснований. Доклад Шестого комитета Генеральной Ассамблеи ООН не является даже актом "мягкого права", а значит, не может быть применен с целью толкования положений Конвенции.
--------------------------------
<10> См.: Доклад Шестого комитета Генеральной Ассамблеи ООН. Пятьдесят девятая сессия. Конвенция о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности. Толкование в отношении определенных положений Конвенции. Докладчик: Анна Сотаньеми. A/59/508. 10 ноября 2004 г.

В то же время указание на "иную экономическую деятельность" в ст. 7 Закона о государственном иммунитете, содержащее формулировку "предпринимательская и иной вид деятельности", позволяет относить инвестиционную деятельность к сфере регулирования Закона. Следует, однако, оговориться, что практической значимости, на взгляд авторов, в данном выводе нет, так как чаще всего споры, которые относятся к сфере международной инвестиционной деятельности, разрешаются в международных судах.
Как отмечает В.Н. Лисица, "наибольшую роль в международно-правовом регулировании иностранных инвестиций играют двусторонние договоры о поощрении и взаимной защите капиталовложений. Прообразом этих договоров служили заключаемые еще в XVIII в. соглашения о дружбе, коммерции и навигации" <11>.
--------------------------------
<11> Лисица В.Н. Инвестиционное право. Новосибирск: Мин-во образования и науки РФ; Новосибирский нац. исслед. гос. ун-т, 2015; СПС "КонсультантПлюс".

Обратившись к международным договорам о поощрении и взаимной защите капиталовложений, мы увидим, что все они отнесены к юрисдикции либо международных судов, либо судов ad hoc. Так, в п. п. 2, 3 ст. 9 Соглашения, заключенного еще СССР с Правительством Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, указано, что любой из указанных споров, который не был разрешен дружественным путем, по истечении трехмесячного срока с момента письменного уведомления о таком споре будет передан в международный арбитраж, если этого пожелает любая из Сторон в споре. Если спор передан в международный арбитраж, то участвующий в споре инвестор будет иметь право передать спор в Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты, или международному арбитру, или в арбитражный суд ad hoc, назначаемый по специальной договоренности или создаваемый в соответствии с Арбитражным регламентом Комиссии Организации Объединенных Наций по праву международной торговли <12>.
--------------------------------
<12> Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии о поощрении и взаимной защите капиталовложений (заключено в г. Лондоне 06.04.1989) // Ведомости ВС СССР. 23.10.1991. N 43. Ст. 1179. См. также: Договор Союза Советских Социалистических Республик и Федеративной Республики Германии о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып. XLVII. М., 1994. С. 304 - 309; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Итальянской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений // Бюллетень международных договоров. 1999. N 3. С. 54 - 61; Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Финляндской Республики о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений // Ведомости ВС СССР. 04.12.1991. N 49. Ст. 1382.

В зарубежной литературе также поднимается вопрос касательно толкования п. 2 ст. 2 Конвенции. В силу указанного пункта "при определении того, являются ли контракт или сделка "коммерческой сделкой" в соответствии с пунктом 1 "c", следует прежде всего исходить из природы этого контракта или сделки, однако следует также учитывать их цель, если стороны контракта или сделки договорились об этом или если, согласно практике государства суда, эта цель имеет отношение к определению некоммерческого характера этого контракта или сделки".
Такую отсылку к "практике государства суда" считают "каучуковой нормой". Ж. Фоакес, Е. Вилмшурст и С. Хуас указывают, что главный вопрос касательно определения коммерческой сделки состоит в том, каким образом следует трактовать понятие "коммерческая сделка" - относительно природы самой сделки или относительно ее цели. Если государство заказывает обувь для обмундирования армии, то природа сделки, очевидно, коммерческая, а цель связана с осуществлением суверенных полномочий. Конвенция, как мы можем видеть, делает выбор в пользу природы сделки, но при этом цель также должна быть принята во внимание. Отмечается, что такой неопределенный подход к пониманию коммерческой сделки и оставление ее определения на усмотрение суда с учетом практики (что, безусловно, шире, чем закон) могут привести к появлению разных трактовок в разных странах. Авторами также высказывается опасение о том, что административные органы смогут расширительно толковать тот или иной акт как коммерческую сделку <13>. Такого же мнения придерживается Хазел Фокс в статье "Почему Конвенция ООН о государственных иммунитетах важна" <14>.
--------------------------------
<13> Foakes J., Wilmshurst E. and House C., 2005. State Immunity: The United Nations Convention and its effect. International Law Programme. 2005.
<14> Fox H., 2006. In Defence of State Immunity: Why the UN: Convention on State Immunity is Important. International & Comparative Law Quarterly, 55 (2). P. 400.

Также отмечается, что общий смысл Конвенции касается исключительно исков о взыскании денежных средств. Таким образом, Конвенция не затрагивает вопрос о возможности или невозможности понуждения иностранного государства к совершению определенных действий или воздержанию от их совершения. В то же время является очевидным, что попытка принудить государство к совершению действий (воздержанию от действий) будет являться вмешательством в его деятельность как суверена. Очевидно, что государство не может быть понуждено к передаче какого-либо документа, равно как и невозможно применить какую-либо санкцию за неисполнение такого обязательства <15>.
--------------------------------
<15> Foakes J., Wilmshurst E. and House C., 2005. State Immunity: The United Nations Convention and its effect. International Law Programme.

Этот вывод является справедливым также и для применения Закона о юрисдикционных иммунитетах.

Споры о возмещении вреда: сравнение подходов

В силу статьи 12 Конвенции, "если соответствующие государства не договорились об ином, государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции при разбирательстве в суде другого государства, который обычно обладает компетенцией рассматривать дела, касающиеся денежного возмещения в случае смерти или причинения телесного повреждения какому-либо лицу или нанесения ущерба имуществу или его утраты в результате действия или бездействия, которое предположительно может быть присвоено государству, если такое действие или бездействие имело место полностью или частично на территории этого государства или если автор действия или бездействия находился на этой территории в момент этого действия или бездействия".
В зарубежной литературе отмечается, что определить, где действие имело место, может быть достаточно сложно, равно как и разделить между собой "suits for injury" и "suits for torts". Изначально предполагалось, что статья 12 Конвенции будет касаться только так называемых страховых рисков, таких так случайная смерть или увечье. Однако выходит, что статья включает в себя также положения об увечьях, причиненных в результате умышленных действий, а также тех, которые были совершены по неосторожности и в результате бездействия. В то же время правонарушения, в результате которых физический вред не был причинен, исключены из-под действия Конвенции. Отсюда выходит, что некоторые действия государства, которые обычно рассматриваются как гражданское правонарушение (например, дискриминационный отказ в получении визы, отказ в получении в лицензии, наложение экономических санкций, клевета, неправомерный арест и задержание по подозрению в преступлении), не подпадают под действие настоящей Конвенции <16>.
--------------------------------
<16> Stewart D.P., 2011. The Immunity of State Officials Under the UN Convention on Jurisdictional Immunities of States and Their Property. Vand. J. Transnat'l L., 44. P. 1059.

На фоне рассмотренной критики значительно выигрывают положения статьи 11 Закона о государственном иммунитете. Она, в частности, закрепляет, что "иностранное государство не пользуется в Российской Федерации судебным иммунитетом в отношении споров о возмещении иностранным государством вреда, причиненного жизни, здоровью, имуществу, чести и достоинству, деловой репутации физического лица или имуществу, деловой репутации юридического лица, если требование возникло из причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, чести и достоинству, деловой репутации действием (бездействием) или в связи с иным обстоятельством, имевшим место полностью или частично на территории Российской Федерации, и причинитель вреда находился на территории Российской Федерации в момент такого действия (бездействия)".
Очевидно, что такое положение Закона о государственном иммунитете не дает основания российским судам для применения уголовного законодательства. В то же время остается неопределенным вопрос (равно как и в отношении Конвенции) касательно удовлетворения иска о компенсации вреда в случае подтверждения иным органом факта совершения уголовного преступления иностранным государством. На взгляд авторов, такой иск невозможно удовлетворить в рамках Конвенции, однако он вполне допустим в российской правовой системе.

Трудовые споры и конфликты: отдельные аспекты регулирования

В рамках данного пункта мы не будем останавливаться подробно на разборе норм, касающихся регулирования трудовых отношений (в частности, изъятия их из-под регулирования Конвенции и Закона о юрисдикционных иммунитетах), а рассмотрим лишь отдельную критику, которая имеется в зарубежной литературе, а также выявим отличительные положения рассматриваемых актов.
Итак, в качестве основных замечаний по положениям, предусмотренным в статье 11 Конвенции, указывается на возможность возникновения трудностей, которые будут связаны с внутригосударственным трудовым правом государств и политикой в сфере труда (например, что касается положений, регулирующих расовую, религиозную, возрастную или гендерную дискриминацию). Давид П. Стеварт в статье "Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности" указывает на то, что в то же время отнесение всех вопросов, связанных с увольнением и расторжением договора, к вопросам местной судебной власти будет, очевидно, чрезмерным <17>.
--------------------------------
<17> Stewart D.P., 2005. The UN Convention on Jurisdictional Immunities of States and Their Property. American Journal of International Law, 99 (1). P. 201.

Что касается исключений, которые применяются в случае разрешения трудовых споров, то следует отметить, что нормы Конвенции были почти полностью переняты Законом о государственном иммунитете, за исключением п. "f" ст. 11, в котором говорится о возможности государства-работодателя и работника заключить в письменной форме соглашение, с учетом любых соображений публичного порядка, возлагающего на суды государства суда исключительную юрисдикцию в силу существа разбирательства.
Отечественное законодательство не восприняло указанную норму по вполне объективным причинам: зарубежные правопорядки относят трудовое право к сфере частного права, в то время как в Российской Федерации оно традиционно рассматривается в качестве публичного права с частноправовыми элементами <18>.
--------------------------------
<18> См. по данному вопросу: Лушников А.М., Лушникова М.В. Курс трудового права. 2009. Т. 1. С. 491; Лушникова М.В. О единстве публичных и договорных (частных) начал в трудовом праве и праве социального обеспечения: теоретико-методологические подходы: Матер. VIII Междунар. науч.-практ. конф. / Под ред. К.Н. Гусова. М., 2012. С. 274; Сапфирова А.А. Защита трудовых прав работников федеральной инспекцией труда: Монография. М.: Проспект, 2016. 144 с.; СПС "КонсультантПлюс".

На практике российские суды испытывают некоторые трудности при определении возможности квалификации того или иного спора в качестве трудового. Так, Московский городской суд рассматривал следующее дело.
Истец В. обратилась в Никулинский районный суд г. Москвы с иском к ответчику - Немецкой школе и детскому саду в Москве при посольстве Федеративной Республики Германии о признании увольнения незаконным, восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, компенсации морального вреда.
Суд первой инстанции, руководствуясь абз. 2 ст. 220 ГПК РФ, п. 1 ст. 134 ГПК РФ, п. 3 ст. 401 ГПК РФ, а также положениями ст. 31 Венской конвенции о дипломатических сношениях, заключенной в г. Вене 18 апреля 1961 года, прекратил производство по делу, ссылаясь на то, что Немецкая школа и детский сад в г. Москве при Посольстве ФРГ является составной частью дипломатической миссии, в связи с чем обладает иммунитетом против гражданской юрисдикции страны пребывания.
При этом по п. 1 статьи 8 Закона о государственном иммунитете иностранное государство не пользуется в Российской Федерации судебным иммунитетом в отношении споров, возникших на основании трудового договора между этим иностранным государством и работником относительно работы, которая была или должна была быть выполнена полностью либо частично на территории Российской Федерации.
Мосгорсуд указал, что из представленных в материалы дела доказательств видно, что иммунитет Немецкой школы является ограниченным и распространяется только на деятельность школы по выполнению функций и достижению целей. Трудовые отношения с В. не являются следствием осуществления школой своих основных функций, поскольку само по себе трудоустройство производится в целях осуществления школой своей деятельности, в связи с чем не охватывается иммунитетом.
Следовательно, вывод суда о наличии у Немецкой школы и детского сада в Москве при посольстве Федеративной Республики Германии абсолютного иммунитета от любого судебного преследования и от любой формы судебного вмешательства сделан с существенным нарушением Закона от 3 ноября 2015 года N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" и основан на неправильном применении и толковании норм материального права, без исследования фактических обстоятельств дела <19>.
--------------------------------
<19> Апелляционное определение Московского городского суда от 12 декабря 2016 г. по делу N 33-26292/2016 // СПС "КонсультантПлюс".

В другом деле судом первой инстанции было неверно истолковано положение п. 2 ст. 8 Закона о государственном иммунитете, которое содержит исключения, а именно перечень работников и обстоятельств трудовых споров, в отношении которых иностранное государство пользуется судебным иммунитетом. Суд ошибочно указал, что истец (бывший работник Культурного центра Посольства Республики Корея в Российской Федерации) подходит под одно из содержащихся в п. 2 ст. 8 Закона о государственном иммунитете исключений, не оценив рекомендательное письмо, содержащееся в деле, которое свидетельствует об обратном <20>.
--------------------------------
<20> Определение Московского городского суда от 28 ноября 2016 г. N 33-48091/2016 // СПС "КонсультантПлюс".

Юрисдикционный иммунитет от предварительного обеспечения
иска и от принудительных мер после вынесения
судебного решения

Как указал Аугуст Реинисч в статье "Практика европейских судов относительно государственного иммунитета от обеспечительных мер", ограничение указанного вида юрисдикционного иммунитета само по себе означает значительно большее по объему вмешательство в дела государства как суверена, чем в случае с судебным иммунитетом.
Соответствующие положения закреплены как в Конвенции, так и в Законе о государственном иммунитете.
Конвенция разделяет т.н. pre-judgment measures и post-judgement measures: соответственно иммунитет государств от принудительных мер до вынесения судебного решения (статья 18) и иммунитет государств от принудительных мер после вынесения судебного решения (статья 19).
Коррелирующие с ней статьи Закона о государственном иммунитете также предусматривают иммунитет иностранного государства в отношении мер по обеспечению иска (статья 14) и иммунитет иностранного государства в отношении исполнения решения суда (статья 15). В свою очередь, в рамках рассматриваемого Закона под иммунитетом в отношении исполнения решения суда понимается в т.ч. обязанность суда Российской Федерации или федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по исполнению судебных актов, актов других органов и должностных лиц, воздержаться от обращения взыскания на имущество иностранного государства, принятия в отношении иностранного имущества иных мер в целях принудительного исполнения решения суда.
Обратим внимание на одно, на наш взгляд, немаловажное отличие. В п. "c" ст. 19 Конвенции предусмотрено, что принудительные меры могут исполняться в том случае, если "было установлено, что собственность непосредственно используется или предназначается для использования государством для иных целей, чем государственные некоммерческие цели, и находится на территории государства суда, при условии что принудительные меры после вынесения судебного решения могут быть приняты только в отношении собственности, которая имеет связь с образованием, против которого было направлено судебное разбирательство".
При этом важное положение находится в толковании определенных положений Конвенции, где указывается, что "статья 19 не предрешает вопроса о "проникновении за корпоративный занавес" вопросов, касающихся ситуации, в которой государственное образование умышленно неверно представило свое финансовое положение или впоследствии занизило объем своих активов, с тем чтобы избежать удовлетворения претензии, или других связанных с этим вопросов".
В то же время в ст. 15 Закона о государственном иммунитете установлено, что иностранное государство пользуется иммунитетом в отношении исполнения решения суда, за исключением случаев, если установлено, что имущество иностранного государства используется и (или) предназначено для использования данным иностранным государством в целях, не связанных с осуществлением суверенных властных полномочий.
Таким образом, речь идет о том, что отечественный Закон не предусмотрел в качестве исключения вопрос о возможности применения т.н. доктрины снятия корпоративной вуали в отношении иностранного государства. Некоторые исследователи этого вопроса отмечают, что, несмотря на то что имеется некоторое количество судебной практики, где суды "проникают за корпоративный занавес" и привлекают к ответственности учредителей/участников юридических лиц по долгам последнего, суды боятся применять некодифицированную доктрину <21>. С другой стороны, как указывает И.С. Шиткина, "снятие корпоративной вуали", конечно, не должно стать правилом, а должно оставаться исключением из общих принципов ответственности. Рассмотренный механизм следует применять адресно, с осторожностью относясь к "размыванию" конструкции юридического лица" <22>.
--------------------------------
<21> Тужилова-Орданская Е.М. Снятие корпоративной вуали: теория и практика // Власть Закона. 2014. N 3. С. 72 - 81.
<22> Шиткина И. "Снятие корпоративной вуали" в российском праве: правовое регулирование и практика применения // Хозяйство и право. 2013. N 2. С. 3 - 26.

Если к такому осторожному подходу в отечественной практике к применению доктрины "снятия корпоративной вуали" добавить еще и политический аспект, а также необходимость соблюдения международной вежливости и стремление максимально четко регламентировать возможные случаи наложения обеспечительных мер российскими судами, то отказ российского законодателя от упоминания подобной нормы в Законе о государственных иммунитетах представляется вполне логичным.
Обсуждая юрисдикционный иммунитет от предварительного обеспечения иска и от принудительных мер после вынесения судебного решения, следует упомянуть о достаточно интересном подходе, который когда-то имел место в судебной практике Швейцарии. Аугуст Реинисч указывает на то, что в определенный период суды указанного государства ссылались на то, что применение обеспечительных мер является логическим продолжением, "составляющей" юрисдикции суда, где судебный иммунитет не нашел своего применения <23>. Несмотря на логичность указанного вывода, он, очевидно, не является корректным с точки зрения норм международного права.
--------------------------------
<23> Автором делается ссылка на следующий труд: Conclusion of Advocate-General Terlinden, Pasicrisie Belge, 1903, Vol. i. P. 295.

И.М. Синцлаир в статье "Европейская конвенция о государственном иммунитете" также делает ссылку на научную литературу, в которой, по словам автора, опровергается идея о том, что государство должно по-прежнему иметь абсолютный иммунитет в отношении двух типов обеспечений исполнения судебных решений. Автор приводит замечательное разъяснение, согласно которому "является известным трюизмом тот факт, что жизнь права диктуется не логикой, а опытом; и опыт показывает, что попытки принудительного исполнения судебного акта в отношении собственности иностранного государства, находящейся на территории государства суда, сталкивались с ярко выраженными дипломатическими протестами, основанными на том, что международное право запрещает подобные меры" <24>.
--------------------------------
<24> Sinclair I.M., 1973. The European Convention on state immunity. International and Comparative Law Quarterly. P. 273.

Сами швейцарские суды в дальнейшем отказались от применения подобного подхода, указав, что собственность, которая предназначена для реализации государством своих суверенных полномочий, не должна подвергаться взысканию.
Существует несколько случаев, когда допускается обращение взыскания на имущество государства, среди которых:
1) прямое согласие на такое взыскание. При этом предусматривается, что отказ от судебного иммунитета не влечет за собой автоматического отказа от иммунитета от предварительного обеспечения иска. Указанное положение закреплено в Конвенции (статья 20), Законом о государственном иммунитете (п. 4 ст. 5 Закона).
В случае если отказ от иммунитета от предварительного обеспечения иска выражен нечетко или невозможно определить действительную волю государства, суд растолкует его ограничительно с целью избежать конфликта с нормами дипломатического и консульского права, которые также регулируют вопросы государственного иммунитета <25>.
--------------------------------
<25> Reinisch A., 2006. European court practice concerning state immunity from enforcement measures. European Journal of International Law, 17(4). P. 803 - 836.

Пожалуй, наиболее сложным вопросом, касающимся такого согласия, является вопрос о том, должно ли быть условие об отказе выраженным, или можно принять также подразумеваемый отказ. Если верно второе, то какие действия свидетельствуют о наличии такого скрытого отказа? Несмотря на то что существует судебная практика, согласно которой иностранные суды признавали наличие такого "скрытого отказа", на наш взгляд, общее толкование как норм Конвенции, так и Закона о государственном иммунитете не позволяет говорить о том, что воля государства на отказ от иммунитета от обеспечительных мер может найти свое выражение вовне при помощи каких-то подразумеваемых действий;
2) меры, принимаемые в отношении собственности государства, которая используется им для иных, отличных от исполнения суверенных обязанностей целей.
Здесь необходимо прежде всего обратить внимание на уже рассмотренное выше (отсутствующее в нашем законодательстве) т.н. требование связанности. Существует несколько подходов в зарубежном законодательстве, среди которых следует выделить следующие:
- американский подход, в соответствии с которым допустимы меры взыскания, если собственность используется или использовалась для коммерческой деятельности;
- подход Конвенции, в силу которого необходимо доказать прямую связь между собственностью и юридическим лицом, принадлежащим государству;
- британский подход, в силу которого собственность, в отношении которой применяются меры по обеспечению, используется или подразумевается для использования в коммерческих целях.
Объективно, что в целом Конвенция в отношении мер по обеспечению иска больше тяготеет в сторону доктрины абсолютного иммунитета, в связи с чем британский и американский подходы не могли быть ею восприняты даже в теории.
Также следует обратить внимание на наличие как в Конвенции, так и в отечественном законодательстве "особых категорий собственности".

Практика российских судов
в части применения юрисдикционного иммунитета

Пожалуй, самым ярким примером из практики является решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 9 февраля 2015 г. по делу N А56-48129/2014 <26>.
--------------------------------
<26> Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 9 февраля 2015 г. по делу N А56-48129/2014 // СПС "КонсультантПлюс".

Суд рассматривал исковое заявление санкт-петербургского государственного унитарного предприятия по обслуживанию иностранных представительств "Инпредсервис" к Генеральному консульству Польши в Санкт-Петербурге о взыскании неосновательного обогащения и обязании освободить здание. Последнее было передано Генеральному консульству в пользование во исполнение Межправительственного соглашения между Министерством иностранных дел СССР и Министерством иностранных дел Польской Народной Республики, заключенного 13.04.1983. Истец указал, что после того, как польская сторона 30.06.1994 в одностороннем порядке отказалась от исполнения Межправительственного соглашения, ответчик занимает указанное здание в отсутствие правовых оснований, на его стороне образовалось неосновательное обогащение, подлежащее выплате истцу.
Ввиду того что на момент рассмотрения спора не существовало Закона о юрисдикционных иммунитетах, суд применил принципы международного права, которые на тот момент нашли отражение в Конвенции 2004 г., а в дальнейшем и в Законе. В частности, суд указал следующее.
В настоящее время нормы и принципы международного права, касающиеся судебного иммунитета государств, закреплены в Базельской конвенции 1972 года, Проекте статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, принятом Комиссией ООН по международному праву в 1991 году, и в Конвенции о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 года Генеральной Ассамблеи ООН.
Российская Федерация и Республика Польша не являются сторонами Базельской конвенции. Россия подписала Конвенцию о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 1 декабря 2006 года, но еще не ратифицировала ее. Республика Польша Конвенцию 2004 года не подписывала.
Однако, как указывал Европейский суд по правам человека в Постановлении от 14.03.2013 по делу "Олейников (Oleynikov) против Российской Федерации", а также в Постановлениях Большой Палаты по делам "Цудак (Cudak) против Литвы", "Сабех Эль-Лейл (Sabeh El Leil) против Франции" и "Валлисхаузер (Wallishauser) против Австрии", Проект статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности Комиссии ООН по международному праву 1991 года, сейчас воплощенный в Конвенции 2004 года, применяется в соответствии с обычным международным правом, даже если данное государство не ратифицировало эту Конвенцию, если не воспротивилось ей.
О непринятии Конвенции о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 года Республика Польша не заявляла. Кроме того, из имеющегося в материалах настоящего дела заявления Консульства следует, что ограниченный иммунитет как принцип обычного международного права воспринят польской стороной.
В силу вышеизложенного в соответствии с позицией Европейского суда по правам человека положения Проекта статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности Комиссии ООН по международному праву 1991 года и Конвенции 2004 года применяются к государству-ответчику в соответствии с обычным международным правом. То же относится к Базельской конвенции (§ 31 Постановления Европейского суда по правам человека от 14.03.2013 по делу "Олейников (Oleynikov) против Российской Федерации").
Данное дело примечательно также примером применения принципа взаимности российским судом. Дело, как указал суд, состояло в следующем.
Заочным решением Окружного суда в Варшаве от 24.09.2007 по делу N II C 1306/06 по иску Президента Столичного Города Варшавы Послу Российской Федерации в Республике Польша приказано выдать земельное имущество, расположенное в Варшаве по улице Алл. я. Х. Шуха, д. 17/19, запись о котором имеется в ипотечной книге N WA4M/0002137/6, вместе с жилым зданием, расположенным на данной недвижимости, построенным в 1960 году, семиэтажным, для которого ведется отдельная ипотечная книга KW N WA4M/00022849/8. Указанное здание и земельный участок переданы Республикой Польша России в рамках исполнения обязательств, предусмотренных Межправительственным соглашением 1983 года, для размещения дипломатической миссии. Предъявляя требования к Послу России в Окружной суд Варшавы, польская сторона не приняла во внимание судебный иммунитет Российской Федерации, в связи с чем, учитывая принцип суверенного равенства государств, закрепленный в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, принятой 24.10.1970 Резолюцией 2625 (XXV) на 1883-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН, утратила право ссылаться на иммунитет от российского судопроизводства в данном споре.
Суд вынес решение в пользу ФГУПа. Несмотря на то что фактически решение было неисполнимым ввиду наличия у Республики Польша юрисдикционного иммунитета в отношении исполнения судебных решений, можно утверждать, что его принятие подтолкнуло государства к продолжению переговоров в отношении заключения новых договоров аренды. На настоящий момент Генеральное консульство Польши в Санкт-Петербурге располагается по прежнему адресу.
Существуют, однако, и обратные примеры из судебной практики.
В 2016 г., на основании исполнительного листа, выданного Арбитражным судом города Москвы, судебным приставом-исполнителем было возбуждено исполнительное производство о взыскании задолженности с Государственного комитета реализации проектов восстановления Республики Южная Осетия в лице Правительства Республики Южная Осетия в пользу взыскателя ООО "Институт строительных проектов". Затем судебный пристав-исполнитель вынес постановление об окончании исполнительного производства.
Посчитав указанное действие не соответствующим ст. 16 Закона о юрисдикционных иммунитетах и нарушающим права и законные интересы ООО "Институт строительных проектов" в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, в том числе как взыскателя по исполнительному производству, последнее обратилось в суд с заявлением о признании незаконными действий судебного пристава-исполнителя и обязании его возбудить судебное производство.
Рассматривая заявление ООО "Институт строительных проектов", суд указал, что в силу статьи 104.2 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" судебный пристав-исполнитель структурного подразделения Федеральной службы судебных приставов направляет в федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере международных отношений Российской Федерации, запрос о наличии у должника - иностранного государства иммунитета от исполнения решения суда и имущества, используемого иностранным государством для осуществления функций его дипломатических представительств, консульских учреждений, специальных миссий, представительств при международных организациях или делегаций в органах международных организаций либо на международных конференциях и относящихся к ним лиц, а также при наличии у указанного органа исполнительной власти такой информации об ином имуществе, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительному документу.
Судебный пристав-исполнитель сделал соответствующий запрос, в ответ на который Министерством иностранных дел было указано, что Республика Южная Осетия является суверенным иностранным государством, которое пользуется в Российской Федерации иммунитетом в отношении исполнения решения суда в объеме, предусмотренном Федеральным законом от 03.11.2015 N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации". Также в ответе содержалась информация, что к имуществу, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам, относится находящееся на территории Российской Федерации движимое и недвижимое имущество Республики Южная Осетия, используемое для осуществления функций Посольства Республики Южная Осетия в Российской Федерации и относящихся к нему лиц (решение Арбитражного суда г. Москвы от 28 марта 2017 г. по делу N А40-212775/16-120-1335) <27>.
--------------------------------
<27> Решение Арбитражного суда г. Москвы от 28 марта 2017 г. по делу N А40-212775/16-120-1335 // СПС "КонсультантПлюс".

Таким образом, решение, которое было вынесено по делу, объективно являлось заведомо неисполнимым.
Несмотря на всю схожесть законодательного регулирования вопроса о юрисдикционном иммунитете государства в российском и международном законодательстве, существуют определенные различия, которые авторы подчеркнули в данной работе. В международной, равно как и в российской, практике существует целый ряд практических проблем, касающихся вопросов юрисдикционных иммунитетов государств. На некоторые из них был сделан акцент в настоящей статье.

Библиографический список

1. Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии о поощрении и взаимной защите капиталовложений (заключено в г. Лондоне 06.04.1989) // Ведомости ВС СССР. 23.10.1991. N 43. Ст. 1179.
2. Договор Союза Советских Социалистических Республик и Федеративной Республики Германии о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып. XLVII. М., 1994. С. 304 - 309.
3. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Итальянской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений // Бюллетень международных договоров. 1999. N 3. С. 54 - 61.
4. Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Финляндской Республики о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений // Ведомости ВС СССР. 04.12.1991. N 49. Ст. 1382.
5. Федеральный закон от 03.11.2015 N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 09.11.2015. N 45. Ст. 6198.
6. Распоряжение Правительства РФ от 27.10.2006 N 1487-р // СПС "КонсультантПлюс".
7. Лисица В.Н. Инвестиционное право. Новосибирск: Мин-во образования и науки РФ; Новосибирский нац. исслед. гос. ун-т; СПС "КонсультантПлюс".
8. Лушников А.М., Лушникова М.В. Курс трудового права. 2009. Т. 1.
9. Лушникова М.В. О единстве публичных и договорных (частных) начал в трудовом праве и праве социального обеспечения: теоретико-методологические подходы: Матер. VIII Междунар. науч.-практ. конф. / Под ред. К.Н. Гусова. М., 2012.
10. Сапфирова А.А. Защита трудовых прав работников федеральной инспекцией труда: Монография. М.: Проспект, 144 с.; СПС "КонсультантПлюс".
11. Терехова Ю.К. Комментарий к Федеральному закону от 3 ноября 2015 г. N 297-ФЗ "О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации" (постатейный) // СПС "КонсультантПлюс". 2016.
12. Тужилова-Орданская Е.М. Снятие корпоративной вуали: теория и практика // Власть Закона. 2014. N 3. С. 72 - 81.
13. Шиткина И. "Снятие корпоративной вуали" в российском праве: правовое регулирование и практика применения // Хозяйство и право. 2013. N 2. С. 3 - 26.
14. Доклад Шестого комитета Генеральной Ассамблеи ООН. Пятьдесят девятая сессия. Конвенция о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности. Толкование в отношении определенных положений Конвенции. Докладчик: Анна Сотаньеми. A/59/508. 10 ноября 2004 г.
15. Foakes J., Wilmshurst E. and House C. State Immunity: The United Nations Convention and its effect. International Law Programme. 2005.
16. Fox H., 2006. In Defence of State Immunity: Why the UN Convention on State Immunity is Important. International & Comparative Law Quarterly, 55 (2). P. 399 - 406.
17. Stewart D.P., 2011. The Immunity of State Officials Under the UN Convention on Jurisdictional Immunities of States and Their Property. Vand. J. Transnat'l L., 44, p. 1059
18. Stewart D.P., 2005. The UN Convention on Jurisdictional Immunities of States and Their Property. American Journal of International Law, 99 (1). P. 201.
19. Conclusion of Advocate-General Terlinden, Pasicrisie Belge, 1903, Vol. i. P. 295.
20. Sinclair I.M., 1973. The European Convention on state immunity. International and Comparative Law Quarterly. P. 273.
21. Reinisch A., 2006. European court practice concerning state immunity from enforcement measures. European Journal of International Law, 17 (4). P. 803 - 836.

Судебная практика

1. Постановление ЕСПЧ от 14.03.2013 по делу "Олейников (Oleynikov) против Российской Федерации" (жалоба N 36703/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2014. N 1.
2. Постановление ЕСПЧ от по делу "Цудак (Cudak) против Литвы" (жалоба N 15869/02) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2010. N 9.
3. Постановление ЕСПЧ от по делу "Сабех Эль-Лейл (Sabeh El Leil) против Франции" (жалоба N 34869/05) // Бюллетень Европейского суда по правам человека, 2011. N 12.
4. Постановление ЕСПЧ от по делу "Валлисхаузер (Wallishauser) против Австрии" (жалоба N 156/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2013. N 1.
5. Апелляционное определение Московского городского суда от 12 декабря 2016 г. по делу N 33-26292/2016 // СПС "КонсультантПлюс".
6. Определение Московского городского суда от 28 ноября 2016 г. N 33-48091/2016 // СПС "КонсультантПлюс".
7. Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 9 февраля 2015 г. по делу N А56-48129/2014 // СПС "КонсультантПлюс".
8. Решение Арбитражного суда г. Москвы от 28 марта 2017 г. по делу N А40-212775/16-120-1335 // СПС "КонсультантПлюс".

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Международное частное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.