Обзор постановлений, вынесенных Конституционным Судом Российской Федерации. Статьи по предмету Конституционное право России

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ОБЗОР ПОСТАНОВЛЕНИЙ, ВЫНЕСЕННЫХ КОНСТИТУЦИОННЫМ СУДОМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 

Т. ВИНОГРАДОВ, И. ОСМАНКИНА, Л. ИВАНОВ 

НОЯБРЬ - 2016

 

Постановление от 8 ноября 2016 года N 22-П по делу о проверке конституционности абзаца третьего статьи 5 и пункта 5 статьи 8 Федерального закона "О материальной ответственности военнослужащих".

(Официальный интернет-портал правовой информации (http://www.pravo.gov.ru); номер опубликования: 0001201611100003; дата опубликования: 10.11.2016.) 

Дело рассмотрено в заседании без проведения слушания.

Правовые категории в Постановлении: презумпция невиновности; материальная ответственность военнослужащих; прекращение уголовного дела в связи с истечением срока давности; материалы предварительного уголовного расследования в гражданском судопроизводстве; преюдициальное значение приговора суда в гражданском деле; принцип равенства всех перед законом и судом; право на судебную защиту; правовая определенность.

Заявитель: гражданин Д.В. Батарагин (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения абзаца третьего статьи 5 и пункта 5 статьи 8 Федерального закона от 12 июля 1999 года N 161-ФЗ "О материальной ответственности военнослужащих" постольку, поскольку они во взаимосвязи служат нормативным основанием для решения вопроса о привлечении к полной материальной ответственности военнослужащего в связи с наличием в инкриминируемом ему деянии признаков состава преступления, если уголовное дело в отношении его было прекращено органом предварительного расследования ввиду истечения сроков давности уголовного преследования.

Позиция заявителя: оспариваемые законоположения не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 19 (часть 2), 23 (часть 1), 49, 54 (часть 2) и 55 (части 2 и 3) в той мере, в какой они позволяют суду в рамках гражданского судопроизводства делать вывод о виновности военнослужащего в совершении преступления и причинении им ущерба в результате преступных действий при отсутствии приговора суда, которым установлен как факт совершения преступления данным лицом, так и его вина.

Итоговый вывод решения: признать взаимосвязанные положения абзаца третьего статьи 5 и пункта 5 статьи 8 Федерального закона "О материальной ответственности военнослужащих" соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой эти положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагают привлечение военнослужащего к полной материальной ответственности за ущерб, причиненный им имуществу, находящемуся в федеральной собственности и закрепленному за воинскими частями, в случае совершения преступления, что установлено вступившим в законную силу приговором суда, и не препятствуют при отсутствии такого приговора принятию решения о взыскании с военнослужащего причиненного им ущерба в ограниченном либо в полном размере при условии установления в надлежащей процедуре юридически значимых обстоятельств, необходимых и достаточных для привлечения этого лица к соответствующему виду материальной ответственности.

В то же время оспариваемые положения не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 47 (часть 1), 49 (часть 1), 55 (часть 3) и 118 (часть 2) в той мере, в какой эти положения - по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, - допускают возможность привлечения военнослужащего, уголовное дело в отношении которого прекращено на стадии досудебного производства в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, к полной материальной ответственности за ущерб, причиненный имуществу, находящемуся в федеральной собственности и закрепленному за воинскими частями, вследствие установления в его действиях (бездействии) признаков состава преступления (и тем самым - фактического признания его виновным в совершении преступления), иным, отличным от вынесенного в процедуре уголовного судопроизводства приговора суда, правоприменительным решением, включая постановление суда, принятое в рамках гражданского судопроизводства на основании содержащихся в акте органа предварительного расследования о прекращении уголовного дела сведений о фактических обстоятельствах деяния и его выводов относительно совершения этого деяния данным лицом.

Правоприменительные решения по делу заявителя, основанные на положениях абзаца третьего статьи 5 и пункта 5 статьи 8 Федерального закона "О материальной ответственности военнослужащих" в той мере, в какой эти положения признаны не соответствующими Конституции РФ, подлежат пересмотру в установленном порядке.

Федеральному законодателю надлежит внести надлежащие изменения в действующее нормативное регулирование порядка привлечения военнослужащих к полной материальной ответственности с тем, чтобы исключить возможность установления в их действиях (бездействии) признаков состава преступления, предусмотренного уголовным законодательством Российской Федерации, вне рамок уголовного судопроизводства.

Мотивы решения. Соблюдение фундаментальных процессуальных гарантий прав личности, включая презумпцию невиновности, должно обеспечиваться в том числе при разрешении вопроса о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, одним из которых является истечение сроков давности уголовного преследования. Лица, в отношении которых прекращено уголовное преследование, виновными в совершении преступления либо (что равнозначно) в деянии, содержащем все признаки состава преступления, не признаны, а значит, и не могут быть названы таковыми. В конституционно-правовом смысле эти лица могут считаться лишь привлекавшимися к участию в уголовном судопроизводстве на соответствующей стадии ввиду выдвижения против них подозрения или обвинения (см.: Постановления от 28 октября 1996 года N 18-П, от 24 апреля 2003 года N 7-П и от 14 июля 2011 года N 16-П). Само по себе решение о прекращении уголовного дела не равнозначно приговору суда ни с точки зрения юридической силы, ни с точки зрения достоверности фактических обстоятельств. Следовательно, в соответствующем акте органа предварительного расследования не могут быть разрешены те вопросы, которые подлежат разрешению исключительно судом при вынесении приговора, в том числе о возможности признания деяния, инкриминируемого лицу, подвергавшемуся уголовному преследованию, преступлением, а также о виновности этого лица в совершении данного преступления.

При этом лицо, в отношении которого прекращено уголовное дело в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, не освобождается от обязательств по возмещению причиненного им ущерба. Потерпевшие вправе защитить свои права в гражданском судопроизводстве (см.: Определения от 16 июля 2009 года N 996-О-О, от 20 октября 2011 года N 1449-О-О, от 28 мая 2013 года N 786-О, от 24 июня 2014 года N 1458-О и др.). Несмотря на то что данные предварительного расследования могут быть приняты судом в качестве письменных доказательств по гражданскому делу, эти данные не имеют преюдициального значения. Таким образом, суд при рассмотрении гражданского дела не вправе, ссылаясь на нашедшие отражение в решении о прекращении уголовного дела фактические обстоятельства, установленные органом предварительного расследования, и на его выводы относительно содеянного этим лицом, высказывать суждение о виновности лица, в отношении которого прекращено уголовное дело в связи с истечением срока уголовного преследования. Иное толкование не соответствовало бы принципам справедливого правосудия, включая принцип презумпции невиновности, а также приводило бы к ограничению фундаментального права на судебную защиту (статья 46, части 1 и 2; статья 49 Конституции РФ).

Обращаясь к вопросу о порядке привлечения военнослужащего к материальной ответственности, Конституционный Суд отметил, что возложение на военнослужащего обязанности возместить причиненный ущерб во всяком случае предполагает установление юридически значимых обстоятельств, необходимых и достаточных для его привлечения к тому или иному виду материальной ответственности. В случае если возможность привлечения к полной материальной ответственности по конкретному основанию связывается с наличием в действиях (бездействии) военнослужащего признаков состава того или иного вида правонарушения, установление соответствующих признаков должно осуществляться исключительно в рамках предназначенных для этого юридических процедур. По смыслу абзаца третьего статьи 5 Федерального закона "О материальной ответственности военнослужащих" привлечение военнослужащего к полной материальной ответственности предполагает наличие вступившего в законную силу приговора суда, которым в совершенном военнослужащим деянии установлены признаки состава преступления.

Отсутствие же вступившего в силу обвинительного приговора не препятствует принятию командиром воинской части или судом решения о взыскании с военнослужащего причиненного им ущерба при условии установления в надлежащей процедуре юридически значимых обстоятельств, необходимых и достаточных для привлечения этого лица к соответствующему виду материальной ответственности. Однако в этом случае как командир (начальник) воинской части, так и суд не вправе давать оценку действиям (бездействию) этого лица как содержащим или не содержащим признаков состава преступления и высказывать суждение о его виновности в совершении соответствующего преступления на основании материалов предварительного расследования. Такая оценка допустима только в уголовном судопроизводстве, что само по себе не исключает возможности использования данных предварительного расследования в качестве письменных доказательств, которые суд обязан оценивать наравне со всеми иными доказательствами по своему внутреннему убеждению.

Материалы, представленные заявителем, свидетельствуют о том, что суд в рамках гражданского судопроизводства, несмотря на отказ государства от дальнейшего уголовного преследования в связи с истечением сроков давности, подтвердил вывод органа предварительного расследования о совершении им деяния, содержащего признаки состава преступления. Между тем истолкование оспариваемых заявителем положений в качестве допускающих возможность установления в действиях (бездействии) лица признаков состава преступления вне рамок уголовного судопроизводства не согласуется с конституционным требованием обеспечения прав, вытекающих из презумпции невиновности. Кроме того, привлечение к полной материальной ответственности по основанию, указанному в пункте 5 статьи 8 Федерального закона "О материальной ответственности военнослужащих", судом в гражданском судопроизводстве не может быть оправдано ни особым характером военной службы, ни спецификой правового статуса военнослужащих, ни повышенными требованиями к обеспечению сохранности военного имущества. Такое толкование оспариваемых положений создает предпосылки для нарушения в отношении данной категории граждан конституционного принципа равенства всех перед законом и судом и равноправия при реализации права на судебную защиту.

Акты международного права, использованные в Постановлении: Всеобщая декларация прав человека (статьи 7, 8, 10 и 11); Международный пакт о гражданских и политических правах (статья 14); Конвенция о защите прав человека и основных свобод (статья 6).

 

Постановление от 10 ноября 2016 года N 23-П по делу о проверке конституционности положений абзаца второго пункта 1 статьи 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним".

(Официальный интернет-портал правовой информации (http://www.pravo.gov.ru); номер опубликования: 0001201611110047; дата опубликования: 11.11.2016.) 

Правовые категории в Постановлении: право частной собственности; распоряжение отдельными объектами общего имущества; товарищество собственников жилья; судебная защита прав собственников.

Заявитель: гражданин Н.Н. Марасанов (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения абзаца второго пункта 1 статьи 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" постольку, поскольку на их основании судом разрешается вопрос о защите прав собственников индивидуальных жилых домов на относящиеся к недвижимому имуществу объекты инфраструктуры, обслуживающей эти домовладения.

Позиция заявителя: оспариваемые законоположения противоречат статьям 8 (часть 2), 15 (часть 4), 17 (части 1 и 2), 18, 35 (части 2 и 3), 36 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 120 (часть 2) Конституции РФ, поскольку они - в силу неопределенности своего содержания, порождающей в правоприменительной практике их неоднозначное толкование, - допускают возможность отчуждения в пользу лиц, не контролируемых членами товарищества собственников жилья и иными домовладельцами и не заинтересованных в обеспечении их достойного уровня жизни, объектов инфраструктуры, обслуживающей жилые дома, расположенные на соответствующей территории, и лишают собственников этих домов возможности судебной защиты прав на имущество, которое находится в их общей долевой собственности.

Итоговый вывод решения: признать оспариваемые законоположения в их конституционно-правовом смысле, выявленном в настоящем Постановлении, не противоречащими Конституции РФ.

Мотивы решения. Возможность распоряжения отдельными объектами из числа общего имущества в многоквартирном доме, включая их обременение правами третьих лиц, как следует из статьи 161 Жилищного кодекса РФ, обусловлена требованием сохранения комплексом общего имущества функциональных свойств, позволяющих обеспечить надежность и безопасность многоквартирного дома, доступность пользования помещениями и иным имуществом, входящим в состав общего имущества, надлежащую эксплуатацию конструктивных и технических элементов здания. Иной подход к определению пределов распоряжения общим имуществом в многоквартирном доме повлек бы нарушение предписаний статей 17 (часть 3), 35 и 40 Конституции РФ.

Таким образом, в основе предусмотренного действующим законодательством для комплекса общего имущества в многоквартирном доме особого правового режима (право общей долевой собственности собственников помещений со специальным регулированием) лежат объективные предпосылки - технические и экономические характеристики, предопределяющие ограничение оборотоспособности этого имущества, невозможность его отчуждения в целом третьим лицам, и обусловленные непосредственно свойствами самого многоквартирного дома как объемной строительной системы, включающей в себя помещения, сети и системы инженерно-технического обеспечения и предназначенной для проживания и (или) деятельности людей (пункты 6 и 14 части 2 статьи 2 Федерального закона от 30 декабря 2009 года N 384-ФЗ "Технический регламент о безопасности зданий и сооружений").

Отсутствие в действующем законодательстве единого специального регулирования, посвященного правовому режиму общего имущества в многоквартирном доме и имущества общего пользования собственников индивидуальных жилых домов, обусловлено тем, что обслуживающая индивидуальные жилые дома инфраструктура, в силу своей пространственной обособленности, обладает отличными от общего имущества в многоквартирном доме характеристиками. Соответственно, закон непосредственно не связывает сам по себе факт приобретения права собственности на индивидуальный жилой дом с возникновением доли в праве собственности на имущество общего пользования.

Основания и порядок приобретения прав на отдельные объекты из числа имущества общего пользования определяются земельным и гражданским законодательством. Учитывая принадлежность большинства из соответствующих объектов к недвижимым вещам, права на них согласно пункту 2 статьи 8.1, статье 219, пункту 2 статьи 223 и пункту 1 статьи 234 ГК РФ, пункту 2 статьи 4 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" подлежат государственной регистрации и возникают с момента такой регистрации. В силу указанных законоположений государственная регистрация прав на объекты обслуживающей индивидуальные жилые дома инфраструктуры (инженерные сети и системы, трансформаторные подстанции, тепловые пункты, коллективные автостоянки, гаражи, детские и спортивные площадки, дороги и т.д.) завершает юридический состав, влекущий возникновение прав на объект недвижимости.

В силу пункта 1 статьи 123.13 ГК РФ, части 4 статьи 136 и части 1 статьи 151 Жилищного кодекса РФ в собственности созданного собственниками индивидуальных жилых домов товарищества собственников жилья может находиться недвижимое и движимое имущество. Следовательно, если стороной сделки по созданию или приобретению объектов обслуживающей жилые дома инфраструктуры в интересах домовладельцев выступает товарищество собственников жилья, оно же и указывается в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним в качестве собственника имущества общего пользования.

Вместе с тем указание в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним на принадлежность недвижимого имущества, представляющего собой объекты инфраструктуры, предназначенной для обслуживания индивидуальных жилых домов, то есть имущества общего пользования, юридическому лицу, действующему в организационно-правовой форме "товарищество собственников жилья", предполагает, что у него как собственника такого имущества отсутствует самостоятельный интерес в нем, отличный от интересов его участников, и что данное юридическое лицо распоряжается им в интересах своих участников, не нарушая при этом прав других лиц. В свою очередь, собственники индивидуальных жилых домов, в том числе не являющиеся членами товарищества собственников жилья, которые считают, что их права и законные интересы нарушены действиями данного товарищества, направленными на отчуждение объектов обслуживающей эти дома инфраструктуры, в силу прямого указания абзаца второго пункта 1 статьи 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" вправе оспаривать зарегистрированное право на недвижимое имущество (что и было сделано заявителем по настоящему делу).

Соответственно, положения абзаца второго пункта 1 статьи 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" - по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего законодательного регулирования - не предполагают, что регистрация права собственности товарищества собственников жилья на объекты обслуживающей индивидуальные жилые дома инфраструктуры препятствует использованию собственниками таких домов, расположенных в границах управляемой товариществом территории, судебной защиты своих гражданских прав, и как таковые не противоречат Конституции РФ.

Акты международного права, использованные в Постановлении: Всеобщая декларация прав человека (статья 17); Конвенция о защите прав человека и основных свобод (статья 1 Протокола N 1).

 

Постановление от 15 ноября 2016 года N 24-П по делу о проверке конституционности пункта "б" части третьей статьи 125 и части третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.

(Официальный интернет-портал правовой информации (http://www.pravo.gov.ru); номер опубликования: 0001201611170032; дата опубликования: 17.11.2016.) 

Дело рассмотрено в заседании без проведения слушания.

Правовые категории в Постановлении: предоставление осужденным к пожизненному лишению свободы длительных свиданий; цели уголовного наказания; гуманизация условий отбывания уголовного наказания; принципы юридической ответственности; правовая определенность.

Заявители: Вологодский областной суд, граждане Н.В. Королев и В.В. Королева (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения пункта "б" части третьей статьи 125 и части третьей статьи 127 УИК РФ - в той мере, в какой они устанавливают для осужденных к пожизненному лишению свободы абсолютный запрет на длительные свидания в течение как минимум первых 10 лет заключения.

Позиция заявителей: согласно запросу Вологодского областного суда оспариваемые законоположения, как допускающие непредоставление длительных свиданий осужденным к пожизненному лишению свободы в течение продолжительного времени (не менее 10 лет), нарушают конституционное требование об уважении частной и семейной жизни, с которым корреспондируют положения международных правовых актов, несоразмерно ограничивают конституционные права осужденного и членов его семьи и тем самым противоречат Конституции, ее статьям 15 (часть 4), 21, 23 (часть 1) и 55 (часть 3). По мнению Королевых, оспариваемые положения исключают естественное зачатие ребенка, что является жестоким и бесчеловечным обращением и наказанием, нарушением права на семейную жизнь, в том числе лица, не совершавшего преступлений против общества и государства, и тем самым также противоречат статьям 3 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их истолковании Европейским судом по правам человека.

Итоговый вывод решения: положения пункта "б" части третьей статьи 125 и части третьей статьи 127 УИК РФ не соответствуют Конституции, ее статьям 15 (часть 4), 17 (часть 1), 23 (часть 1) и 55 (часть 3), во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее интерпретации Европейским судом по правам человека в той мере, в какой они исключают возможность предоставления длительных свиданий лицам, осужденным к пожизненному лишению свободы, в течение первых 10 лет отбывания наказания. Федеральному законодателю надлежит предусмотреть условия и порядок реализации лицами, осужденными к пожизненному лишению свободы, права на длительные свидания.

Впредь до внесения в правовое регулирование надлежащих изменений осужденным к пожизненному лишению свободы должна предоставляться возможность иметь одно длительное свидание в год с лицами, указанными в части второй статьи 89 УИК РФ. В связи с этим пересмотр состоявшихся по делу граждан Н.В. Королева и В.В. Королевой правоприменительных решений, в связи с которыми они обратились в Конституционный Суд, для целей защиты их конституционных прав не требуется.

Мотивы решения. Оспариваемые положения уже являлись предметом обращения в Конституционный Суд (см.: Определения от 24 мая 2005 года N 257-О, от 9 июня 2005 года N 248-О). Суд, принимая во внимание вывод, содержащийся в Постановлении от 30 июня 2015 года по делу "Хорошенко против России", счел возможным вернуться к вопросу о конституционности указанных положений ввиду возможного наличия неопределенности в вопросе о соответствии этих положений Конституции.

Конституционный Суд рассмотрел современные тенденции к социализации заключенных и гуманизации условий отбывания уголовного наказания, сформулированные в правовых позициях Европейского суда по правам человека, а также выраженные в правовых документах Организации Объединенных Наций и Совета Европы. Учитывая изменившийся подход Европейского суда по правам человека при оценке соразмерности мер, принятых государством со ссылкой на "цели наказания", когда особое значение приобретает акцент на реабилитацию и реинтеграцию заключенных, и подчеркивая, что такой подход не противоречит конституционным положениям, Конституционный Суд со ссылкой на Постановление от 14 июля 2015 года выразил готовность гармонизировать подход, используемый Европейским судом по правам человека, и российское законодательство.

Обращаясь к вопросу о правовом регулировании вопросов отбывания конкретных видов наказания, Конституционный Суд отметил, что федеральный законодатель обладает широкой дискрецией в вопросах определения порядка и условий исполнения и отбывания наказания в виде пожизненного лишения свободы. Однако вместе с тем законодатель обязан соблюдать общие принципы юридической, в том числе уголовно-правовой, ответственности, такие как справедливость, равенство, соразмерность, законность, вина, гуманизм, ориентируясь при этом не только на истолкование названных принципов Конституционным Судом, но и на соответствующие правовые позиции Европейского суда по правам человека в их динамике.

К целям уголовного наказания относятся не только восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения новых преступлений, но и исправление осужденного. Федеральный законодатель обязан вводить лишь необходимые ограничения, обеспечивая не только правопослушное поведение осужденных в период отбывания наказания и их исправление, но и подготовку к предусмотренному Конституцией возможному освобождению на основании акта помилования, амнистии или решения суда об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания. Конституционный Суд указал также на необходимость учета личности виновного и обстоятельств, способствующих адекватной юридической оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица и соблюдения тем самым дифференцированного подхода к определению в уголовно-исполнительном законодательстве условий отбывания конкретных видов наказания.

Рассматривая пожизненное лишение свободы в качестве наиболее строгой из всех реально возможных мер наказания, Конституционный Суд счел, что установление для лиц, осужденных к пожизненному лишению свободы, более длительного периода строгих условий отбывания наказания направлено на дифференциацию условий отбывания наказания с учетом характера совершенных преступлений и как таковое создает предпосылки для достижения целей наказания.

Подчеркивая важность для российской системы исполнения наказаний институтов воспитательного воздействия (включая меры поощрения и взыскания) и перевода осужденных из одних условий отбывания наказания в другие, Конституционный Суд отметил, что они не только способствуют исправлению осужденного, но и направлены на реализацию прав членов его семьи в сфере семейных отношений. Действующее правовое регулирование предусматривает, что в течение первых 10 лет отбывания пожизненного лишения свободы перевод осужденного, независимо от характера его поведения, в иные условия отбывания наказания невозможен. Данный запрет в правоприменительной практике приводит к истолкованию положений пункта "б" части третьей статьи 125 и части третьей статьи 127 УИК РФ как полностью исключающих в этот период предоставление осужденным к пожизненному лишению свободы длительных свиданий, не позволяя оценивать характер их поведения, а также индивидуализировать меры воспитательного воздействия на них.

Предоставление осужденным к пожизненному лишению свободы длительных свиданий в качестве меры поощрения в определяющей степени находится в сфере усмотрения администрации уголовно-исполнительного учреждения, что не может рассматриваться как единственная форма решения конституционной проблемы, поставленной заявителями по настоящему делу.

Акты международного права, использованные в Постановлении: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (статья 8); Рекомендация Комитета Министров Совета Европы от 11 января 2006 года Rec(2006)2 "Европейские пенитенциарные правила"; меморандум Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 27 июня 2007 года; Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 69/172 от 18 декабря 2014 года "Права человека при отправлении правосудия"; Дохинская декларация (подпункт "j" пункта 5), одобренная Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 70/174 от 17 декабря 2015 года; Минимальные стандартные правила ООН в отношении обращения с заключенными (правило 106, пункт 3 правила 43, пункт 1 правила 58), принятые Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 70/175 от 17 декабря 2015 года; Постановления Европейского суда по правам человека от 23 февраля 2012 года по делу "Тросин против Украины", от 30 июня 2015 года по делу "Хорошенко против России".

 

Постановление от 17 ноября 2016 года N 25-П по делу о проверке конституционности части 4 статьи 27.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.

(Официальный интернет-портал правовой информации (http://www.pravo.gov.ru); номер опубликования: 0001201611210010; дата опубликования: 21.11.2016.) 

Дело рассмотрено в заседании без проведения слушания.

Правовые категории в Постановлении: право на свободу и личную неприкосновенность; производство по делам об административных правонарушениях; административное задержание; административный арест; состояние опьянения.

Заявитель: гражданин Е.С. Сизиков (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: часть 4 статьи 27.5 КоАП РФ постольку, поскольку на ее основании разрешается вопрос о сроке административного задержания лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест, в случае если это лицо в момент административного задержания находится в состоянии опьянения.

Позиция заявителя: оспариваемое законоположение, устанавливающее исчисление срока административного задержания лица, находящегося в состоянии опьянения, не с момента доставления его в отдел полиции, а со времени вытрезвления, позволяет подвергать такое лицо административному задержанию на срок более 48 часов без судебного решения, что прямо противоречит Конституции РФ, ее статьям 19 (части 1 и 2), 22 (часть 2) и 55 (часть 2).

Итоговый вывод решения: оспариваемое законоположение признано не соответствующим Конституции РФ, ее статьям 17 (часть 1), 19 (части 1 и 2) и 22 (часть 2), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования производства по делам об административных правонарушениях, влекущих в качестве одной из мер административного наказания административный арест, оно допускает ограничение свободы такого лица до судебного решения на срок более 48 часов. Федеральному законодателю надлежит - исходя из требований Конституции РФ и с учетом правовых позиций Конституционного Суда РФ, изложенных в настоящем Постановлении, - внести в действующее правовое регулирование изменения, вытекающие из настоящего Постановления.

Мотивы решения. Указание в части 4 статьи 27.5 КоАП РФ на исчисление срока административного задержания лица, находящегося в состоянии опьянения, со времени его вытрезвления не предполагает каких-либо других изъятий из правового режима применения административного задержания, предусмотренного положениями статей 27.1 - 27.4 и 27.6 КоАП РФ, а потому при подтверждении в установленном законом порядке состояния опьянения лица, подвергнутого административному задержанию, уполномоченные должностные лица продолжают осуществлять его принудительное удержание до вытрезвления, причем, как правило, в помещениях, предназначенных для содержания лиц, в отношении которых ведется производство по делу об административном правонарушении, если только необходимость охраны жизни и здоровья находящегося в состоянии опьянения лица не требует - в силу пункта 14 части 1 статьи 13 Федерального закона от 7 февраля 2011 года N 3-ФЗ "О полиции" - оказания помощи в специализированных медицинских учреждениях.

В результате подвергнутые административному задержанию лица, которые находятся в состоянии опьянения, что установлено посредством соответствующего медицинского освидетельствования, претерпевают в рамках производства по делу об административном правонарушении принудительное ограничение личной свободы не только со времени вытрезвления, когда в соответствии с частью 4 статьи 27.5 КоАП РФ начинается течение срока административного задержания, но и в предшествующий вытрезвлению период. На практике - принимая во внимание, что оговоренный частью 3 данной статьи срок административного задержания не дифференцирован в зависимости от момента, с которого начинается его исчисление, - это приводит к тому, что общая продолжительность внесудебного принудительного ограничения личной свободы граждан, находящихся в состоянии опьянения, может превышать 48 часов (в отношении заявителя по настоящему делу срок со времени его доставления в соответствии со статьей 27.2 КоАП РФ и до принятия решения суда о назначении ему административного ареста составил 59 часов, причем данный факт не только не отрицался должностными лицами органов внутренних дел, но и, по существу, получил признание со стороны судов общей юрисдикции, засчитавших все указанное время в срок отбывания назначенного административного ареста).

В связи с этим Конституционный Суд РФ указал, что предусмотренные статьей 22 Конституции РФ и статьей 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод судебные гарантии права каждого на свободу и личную неприкосновенность охватывают собой любые способы воздействия на физических лиц, практическая реализация которых связана с изоляцией от общества, то есть свидетельствует о фактическом лишении их свободы. Следовательно, в российской правовой системе - исходя из конституционных принципов юридического равенства и равноправия - должно быть исключено, в том числе в рамках производства по делам об административных правонарушениях, любое отступление (чем бы оно ни аргументировалось и какие бы формы ни принимало) от закрепленных в Конституции РФ и нормах международного права гарантий свободы и личной неприкосновенности, к числу которых относится запрет задержания лица до судебного решения на срок более 48 часов.

Соответственно, внесудебное принудительное ограничение свободы лица, подвергнутого административному задержанию и находящегося в состоянии опьянения, на период до его вытрезвления не может рассматриваться как не подпадающее под действие статьи 22 Конституции РФ и статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, позволяющих прибегать к мерам ограничения свободы лишь в случаях, когда их использование оправдано настоятельной потребностью охраны частноправовых и публично-правовых интересов, не достижимой иными средствами, а потому его применение недопустимо в отрыве от конституционного запрета до судебного решения подвергать кого бы то ни было задержанию на срок более 48 часов. Иное приводило бы к игнорированию конституционных гарантий права на свободу и личную неприкосновенность и тем самым к умалению существа данного права.

Акты международного права, использованные в Постановлении: Всеобщая декларация прав человека (статья 3); Международный пакт о гражданских и политических правах (статья 9); Конвенция о защите прав человека и основных свобод (статья 5); Постановления Европейского суда по правам человека от 6 ноября 1980 года по делу "Гуццарди (Guzzardi) против Италии", от 24 ноября 1994 года по делу "Кеммаш (Kemmache) против Франции" (N 3), от 25 мая 1998 года по делу "Курт (Kurt) против Турции", от 4 апреля 2000 года по делу "Витольд Литва (Witold Litwa) против Польши", от 8 июня 2004 года по делу "Хильда Хафстейнсдоттир (Hilda Hafsteinsdottir) против Исландии", от 3 февраля 2011 года по делу "Харин против России", от 16 июля 2015 года по делу "Алексей Борисов против России".

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Конституционное право России, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.