Обзор правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации по вопросам частного права за август 2016 г.. Статьи по предмету Гражданское право

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ОБЗОР ПРАВОВЫХ ПОЗИЦИЙ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСАМ ЧАСТНОГО ПРАВА ЗА АВГУСТ 2016 Г.

А.Г. КАРАПЕТОВ, Е.М. ФЕТИСОВА, С.В. МАТВИЕНКО, М.В. БОНДАРЕВСКАЯ

Извлечение из Дайджеста новостей российского и зарубежного частного права Юридического института "М-Логос" <1>. Обзор подготовили: А.Г. Карапетов, директор Юридического института "М-Логос", доктор юридических наук; Е.М. Фетисова, магистр юриспруденции, кандидат юридических наук; С.В. Матвиенко, магистр юриспруденции, кандидат юридических наук; М.В. Бондаревская, магистр юриспруденции, аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Отобраны наиболее интересные Определения Верховного Суда РФ.
--------------------------------
<1> Подписаться на Дайджест можно здесь: http://www.m-logos.ru/publications_pravo.

Практика Судебной коллегии по экономическим спорам

Определение Верховного Суда РФ от 25.08.2016 N 301-ЭС16-4469

Положение п. 1 ст. 711 ГК РФ об обязанности заказчика оплатить работы после окончательной сдачи их результата является диспозитивным с точки зрения критериев толкования, отраженных в Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах". Поэтому условие договора подряда, предусматривающее отсрочку оплаты работ до момента предоставления подрядчику банковской гарантии в обеспечение гарантийных обязательств подрядчика, является действительным.
Предусмотренный ст. 711 ГК РФ порядок оплаты работ (после окончательной сдачи результатов) применяется, поскольку соглашением сторон не установлено иное. Такой вывод следует из содержания нормы и разъяснений, изложенных в п. п. 2 - 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах".
Стороны, отступив от диспозитивных положений ст. 711 ГК РФ, согласовали условие, отличное от закрепленного в ней в качестве общего правила, связав срок исполнения обязательства по оплате работ с моментом предоставления подрядчиком банковской гарантии, выдаваемой на случай неисполнения (ненадлежащего исполнения) подрядчиком гарантийных обязательств.
В рассматриваемом случае договором подряда определена процедура устранения подрядчиком недостатков, выявленных в течение гарантийного срока. Договором предусмотрено, что при неустранении недостатков в порядке, согласованном сторонами, заказчик вправе устранить их самостоятельно или с привлечением иных подрядных организаций и затем отнести все возникшие расходы и издержки на подрядчика. При невозмещении подрядчиком названных издержек и расходов требования заказчика подлежат удовлетворению за счет банковской гарантии.
Таким образом, упомянутая в договоре подряда банковская гарантия направлена на обеспечение надлежащего исполнения компанией подрядных гарантийных обязательств.
Обязательство гаранта по гарантии состоит в уплате указанной в ней суммы по предъявлении письменного требования о платеже и других документов, перечисленных в гарантии, которые по своим внешним признакам соответствуют условиям гарантии (ст. ст. 368 - 370 ГК РФ).
Следовательно, имущественный интерес общества (заказчика), настаивающего на проведении расчетов после предоставления банковской гарантии, заключался в использовании не противоречащего закону способа минимизации собственных предпринимательских рисков, связанных с устранением выявленных в течение гарантийного срока недостатков, путем закрепления возможности получить исполнение от банка-гаранта максимально быстро, не опасаясь возражений компании о доброкачественности работ, относительно которых возможны длительные споры, в том числе судебные. Этот интерес общества являлся правомерным и подлежал судебной защите.
В свою очередь, подрядчик на стадии подписания договора не заявил каких-либо возражений по поводу условия о праве заказчика приостановить расчеты при непредоставлении банковской гарантии. Действуя своей волей и в своем интересе, компания заключила сделку на таких условиях.
Эти условия не были явно обременительными и не влекли за собой нарушение баланса интересов сторон, поскольку у подрядчика, добровольно вступившего в обязательственные отношения, имелось право выбрать, как получить оплату: исполнить в соответствии с требованиями ст. 309 ГК РФ обязательство по предоставлению банковской гарантии либо дождаться истечения гарантийного срока (момента отпадения оснований выдачи банковской гарантии).
Суды безосновательно не применили фундаментальный принцип свободы договора к правоотношениям подрядчика и заказчика, ни один из которых не был экономически слабым в указанных отношениях, притом что оба лица имели возможность влиять на содержание договора.
Требующий платежа подрядчик, не предоставивший банковскую гарантию, по существу, нарушал экономический интерес заказчика, не являющегося профессионалом в сфере капитального строительства и имеющего правомерные ожидания получения обеспечения.
При этом суды не установили ни наличие в действиях заказчика признаков злоупотребления правом, ни непропорциональность неисполненных обязательств (по оплате работ и по предоставлению обеспечения).
Ссылки судов на ст. 190 ГК РФ как на основание удовлетворения иска ошибочны.
Нормы гражданского законодательства, регулирующие сроки исполнения обязательств, направлены на недопущение неопределенности в правоотношениях сторон. Если срок исполнения заказчиком обязательства по оплате работ определяется указанием на действия подрядчика по предоставлению банковской гарантии, то предполагается, что такие действия должны быть совершены подрядчиком в срок, предусмотренный договором, а при его отсутствии - в разумный срок (ст. 314 ГК РФ). В таком случае нет неопределенности в сроке исполнения обязательства по оплате работ, он считается согласованным, а договор в этой части - заключенным.

Определение Верховного Суда РФ от 01.08.2016 N 309-ЭС16-3979

Предусмотренный в ч. 11 ст. 34 Устава автомобильного транспорта и городского наземного электрического транспорта штраф за просрочку доставки груза грузополучателю взыскивается с перевозчика грузополучателем и не может взыскиваться в пользу грузоотправителя.
Гладкий А.В. (перевозчик) и предприниматель Швец С.А. (отправитель) заключили договор, по условиям которого перевозчик обязался перевезти автомобильным транспортом груз и передать его получателю - ОАО "Уралметаллургмонтаж", а отправитель - оплатить перевозку.
Швец С.А. предъявил к перевозчику встречный иск о взыскании штрафа за просрочку доставки груза на основании ч. 11 ст. 34 Федерального закона от 08.11.2007 N 259-ФЗ "Устав автомобильного транспорта и городского наземного электрического транспорта" (далее - Устав автомобильного транспорта) в размере 9% провозной платы за каждые сутки просрочки.
Из ст. 792 ГК РФ и ст. ст. 14 и 15 Устава автомобильного транспорта следует, что по общему правилу перевозчик обязан доставить груз в пункт назначения в установленные договором перевозки груза сроки и выдать его грузополучателю по адресу, указанному грузоотправителем в транспортной накладной. В случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательств по перевозке стороны несут ответственность, установленную ГК РФ, транспортными уставами и кодексами, а также соглашением сторон (ст. 793 ГК РФ).
Ответственность перевозчика установлена в ст. 34 Устава автомобильных дорог. Согласно ч. 11 этой статьи за просрочку доставки груза перевозчик уплачивает штраф грузополучателю.
Грузополучателем является физическое или юридическое лицо, управомоченное на получение груза (ст. 2 Устава автомобильного транспорта).
Судами не установлено и материалами дела не подтверждено, что Гладкий А.В. и Швец С.А. согласовали ответственность за нарушение срока доставки груза.
Уставом автомобильного транспорта, на который сослался Швец С.А. в обоснование своего требования, не предусмотрено взыскание штрафа в пользу грузоотправителя. В то же время Швец С.А. являлся грузоотправителем. В качестве грузополучателя он ни в договоре, ни в транспортной накладной не значился. Следовательно, суды не могли удовлетворить встречный иск по основанию, заявленному в нем.

Определение Верховного Суда РФ от 01.08.2016 N 308-ЭС15-6280(3) <2>

--------------------------------
<2> См. также комментарий Е.Д. Суворова к этому Определению, опубликованный в "Вестнике экономического правосудия" N 9 за 2016 г. на с. 16.

Закон о банкротстве не запрещает залоговому кредитору отказаться полностью или частично от своих залоговых прав, по существу снизив по своей воле гарантии удовлетворения своих требований не в ущерб другим кредиторам, но приобретая тем самым более широкие права при голосовании на собрании кредиторов (в связи с переходом в статус незалоговых кредиторов). Такой отказ от залогового права допускается правилами п. 6 ст. 450.1 ГК РФ и не ущемляет права других кредиторов, поскольку увеличивает потенциальную возможность удовлетворения требований иных кредиторов за счет части выручки, полученной от реализации предмета залога.
Закон не запрещает залогодержателю отказываться от части своих прав, вытекающих из залога (в том числе и частично, освободив от возможных правопритязаний часть стоимости заложенного имущества). В то же время в силу п. 6 ст. 450.1 ГК РФ, п. 4 ч. 1 ст. 150, ч. 3 ст. 151 АПК РФ если кредитор отказался от правопритязания на преимущественное удовлетворение части своего требования за счет выручки от реализации заложенного имущества, то в последующем осуществление этого права не допускается.
Кредитор, требования которого обеспечены залогом, имеет в банкротстве особый (привилегированный) статус, что следует из порядка распределения конкурсной массы (п. 2 ст. 131, п. 4 ст. 134, ст. 138 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"; далее - Закон о банкротстве). Вместе с тем Закон о банкротстве, следуя основным началам гражданского законодательства, не запрещает залоговому кредитору отказаться полностью или частично от своих залоговых прав, по существу снизив тем самым по собственной воле гарантии удовлетворения своих требований не в ущерб другим кредиторам.
Закон о банкротстве допускает также включение в реестр одной части требований кредитора как обеспеченных залогом, а другой части требований того же кредитора - на общих основаниях. При этом такой кредитор не становится обладателем двойного статуса в отношении одного и того же требования.
Включение требований кредитора в реестр не лишает его впоследствии возможности подать заявление о частичном или полном исключении его требований из реестра. Как указано в п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 15.12.2004 N 29 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", реализация требования к должнику представляет собой одну из форм осуществления гражданского права и кредитор вправе отказаться от нее. В то же время определение арбитражного суда об исключении требований такого кредитора из реестра лишает его права требовать включения в реестр вновь.
Исключение требований кредитора из реестра, как и всякое иное действие, направленное на реализацию его воли по уменьшению объема своих прав, не нарушает принцип однократности волеизъявления кредитора относительно требований, подлежащих включению в реестр.
Таким образом, требования банка о частичном изменении статуса фактически являются частичным отказом от своих прав, не противоречат закону и подлежат удовлетворению.
Доводы должника и кредиторов о том, что отказ банка от залоговых прав нарушает их права и интересы, несостоятельны. Разумный интерес кредиторов (в том числе и банка), защищаемый законом, состоит в максимальном удовлетворении своих требований за счет имущества должника. Отказ банка от части залоговых прав увеличивает потенциальную возможность удовлетворения требований иных кредиторов за счет части выручки, полученной от реализации предмета залога при благоприятном результате торгов.
Участие кредитора в голосовании на собрании кредиторов по вопросам, отнесенным к его компетенции, безусловно, затрагивает интересы прочих кредиторов, уменьшая относительную долю их голосов. Однако стремление банка, отказавшегося от части залоговых прав, воспользоваться правом голосования не может оцениваться как противоправное, поскольку участие в принятии решений, отнесенных к компетенции собрания кредиторов, является неотъемлемым правом незалогового кредитора.
Ввиду отсутствия в действиях банка признаков недобросовестного поведения, недоказанности осуществления гражданских прав в обход закона с противоправной целью, а также в связи с тем, что не усматривается намерение банка причинить вред другим кредиторам, Судебная коллегия не находит оснований для квалификации действий банка как злоупотребления правом.

Определение Верховного Суда РФ от 11.08.2016 N 306-ЭС16-3182

По смыслу ч. 10 ст. 17.1 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции" арендодатель государственного имущества вправе отказать арендатору в заключении договора аренды на новый срок в порядке, предусмотренном ч. 9 данной статьи, в случае принятия в установленном порядке решения, предусматривающего иной порядок распоряжения имуществом. Такое решение может проявляться в том, что собственник предписал арендодателю (государственному учреждению) использовать закрепленное за ним на праве оперативного управления имущество в уставных целях, а не сдавать в аренду. Соответственно, если собственник издал такое предписание, арендатор не вправе требовать от арендодателя (учреждения) заключения с ним договора аренды на новый срок.
Судами установлено, из материалов дела следует, а также подтверждено в судебном заседании Судебной коллегии представителями лиц, участвующих в деле, что министерство предписало учреждению использовать спорное помещение в уставных целях, а не сдавать его в аренду. Как пояснил представитель учреждения, в связи со значительным увеличением количества туристов, лиц, посещающих Казанский кремль, появилась необходимость разместить еще одну кассу для продажи входных билетов в Спасской башне, через которую осуществляется вход на территорию Кремля. Министерство и учреждение неоднократно в письменном виде сообщали предпринимателю об ином порядке использования спорного помещения.
Спорное нежилое помещение в числе прочих объектов недвижимости историко-культурного комплекса "Казанский кремль" закреплено за учреждением (музеем-заповедником) на праве оперативного управления.
Договоры аренды спорного нежилого помещения, дополнительные соглашения к данному договору учреждение заключило с предпринимателем с согласия министерства.
Поскольку министерство письмом отказало в согласовании продления договора аренды на новый срок по последнему заявлению предпринимателя, указав на принятие решения об использовании занимаемого предпринимателем помещения в соответствии с уставными целями деятельности музея-заповедника, у учреждения не имелось правовых оснований для заключения дополнительного соглашения о продлении срока действия договора без согласия собственника.
Кроме того, как следует из буквального толкования ч. 9 ст. 17.1 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (далее - Закон N 135-ФЗ), данной нормой предусмотрена возможность заключить с добросовестным арендатором договор аренды на новый срок (не менее трех лет) без проведения конкурса, аукциона по истечении срока договора аренды, заключенного по результатам торгов. При этом минимальный трехлетний срок подлежит уменьшению только на основании заявления арендатора.
Предприниматель, с которым на торгах был заключен договор аренды, реализовал свое право, предусмотренное ч. 9 ст. 17.1 Закона N 135-ФЗ, при заключении без торгов договора аренды, который в последующем еще дважды продлевался также по заявлению предпринимателя и с согласия собственника (на 11 месяцев и на 2 месяца) путем заключения дополнительных соглашений.
Поскольку п. 2 ч. 9 ст. 17.1 Закона N 135-ФЗ не предусмотрена обязанность арендодателя неоднократно перезаключать договор аренды на срок не менее трех лет, а право продления срока действия договора в порядке этой нормы предпринимателем уже реализовано путем заключения договора аренды и дополнительных соглашений на сроки, указанные в заявлениях предпринимателя, у судов не имелось оснований обязать учреждение заключить с предпринимателем договор аренды еще на три года.
По смыслу ч. 10 ст. 17.1 Закона N 135-ФЗ арендодатель вправе отказать арендатору в заключении договора аренды на новый срок в порядке, предусмотренном ч. 9 данной статьи, в случае принятия в установленном порядке решения, предусматривающего иной порядок распоряжения имуществом. При этом данной нормой не определено, в какой форме арендодатель должен принять решение об ином распоряжении имуществом.
С учетом того, что министерством в 2010 г. принято решение о закреплении спорного недвижимого имущества на праве оперативного управления за учреждением, а также при наличии указанных письменных предписаний министерства и уведомлений учреждения, направленных в адрес предпринимателя, является неверным вывод судов об отсутствии решения, предусматривающего иной порядок распоряжения спорным имуществом.

Определение Верховного Суда РФ от 15.08.2016 N 308-ЭС16-4658

Несмотря на то что ст. 313 ГК РФ предусмотрена обязанность кредитора в определенных случаях принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, в действиях третьего лица, погашающего часть долгов должника с тем, чтобы снизить их уровень ниже предела, позволяющего кредитору инициировать дело о банкротстве, могут прослеживаться явные признаки злоупотребления правом. В таких случаях поведение третьего лица могло быть направлено не на погашение долгов предприятия (тем более что финансовые санкции остались непогашенными), а на лишение кредитора статуса заявителя по делу о банкротстве, в том числе на лишение предоставляемых данным статусом полномочий по предложению кандидатуры временного управляющего.
В рассматриваемом случае основанием для обращения с заявлением о признании предприятия банкротом послужила задолженность в размере 975 523,10 руб., из которых требования по основному долгу составляли 850 222,94 руб. Остальные же требования имели в своей основе пени за ненадлежащее исполнение обязательств (финансовые санкции).
По смыслу п. 2 ст. 4 и п. 3 ст. 12 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) для определения наличия признаков банкротства и в целях голосования на собрании кредиторов учитываются только требования по основному долгу; в силу прямого указания Закона финансовые санкции для названных выше целей не принимаются в расчет.
При этом минимальный размер учитываемых требований к юридическому лицу при решении вопроса о введении в отношении его процедуры банкротства в совокупности должен составлять не менее 300 000 руб. (п. 2 ст. 6 и п. 2 ст. 33 Закона о банкротстве).
Поскольку предоставляемая кредиторам возможность инициирования процедуры несостоятельности является одной из форм защиты права на получение от должника причитающегося надлежащего исполнения, упомянутое выше правило о минимальном пороговом значении размера учитываемого требования (300 000 руб.) необходимо рассматривать как разумное ограничение пределов реализации указанного способа защиты.
Вместе с тем такое ограничение, будучи обусловленным незначительностью размера требования к должнику, не должно освобождать последнего от введения процедуры несостоятельности при наличии сведений, очевидно указывающих на неплатежеспособность должника, т.е. на прекращение исполнения им денежных обязательств (абз. 37 ст. 2 Закона о банкротстве), а также на недобросовестность лиц, вовлеченных в спорные правоотношения.
По мнению Судебной коллегии, для суда первой инстанции не могло не быть очевидным, что наличие нескольких требований, которые последовательно частично погашались третьими лицами так, чтобы сумма оставшейся задолженности не могла превысить пороговое значение, явно свидетельствовало о затруднениях с ликвидностью активов должника, о его неплатежеспособности. Суд не мог не учесть, что требования, будучи немногим менее 300 000 руб. каждое, в совокупности очевидно превышали данное пороговое значение. В связи с этим суду следовало назначить судебное заседание по совместному рассмотрению указанных требований, однако этого сделано не было.
Несмотря на то что ст. 313 ГК РФ предусмотрена обязанность кредитора в определенных случаях принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, Судебная коллегия полагает, что в указанных выше действиях третьего лица прослеживаются явные признаки злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ). Оно, по сути, не преследовало цели погасить долги предприятия (тем более что финансовые санкции остались также непогашенными), напротив, его действия были направлены на лишение общества статуса заявителя по делу о банкротстве, в том числе на лишение предоставляемых данным статусом полномочий по предложению кандидатуры временного управляющего (абз. 9 п. 3 ст. 41 Закона о банкротстве).
Таким образом, указанное третье лицо использовало институт, закрепленный ст. 313 ГК РФ, не в соответствии с его назначением (исполнение обязательства третьим лицом), а поэтому у суда первой инстанции отсутствовали основания для отказа во введении процедуры наблюдения по заявлению общества и в решении вопроса об утверждении кандидатуры арбитражного управляющего.

Определение Верховного Суда РФ от 18.08.2016 N 301-ЭС16-4180

С момента открытия конкурсного производства происходит трансформация неденежного требования о передаче должником имущества по договору в денежное требование по возврату этим должником оплаты, полученной по договору до возбуждения дела о банкротстве. Обратный подход привел бы к тому, что требования истца, носящие реестровый характер, были бы удовлетворены во внеочередном порядке, преимущественно перед требованиями иных конкурсных кредиторов общества, что противоречит законодательству о банкротстве.
В п. 34 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве" разъяснено, что согласно абз. 7 п. 1 ст. 126 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) с даты принятия судом решения о признании должника банкротом все требования кредиторов по денежным обязательствам, об уплате обязательных платежей, иные имущественные требования, за исключением текущих платежей, перечисленных в п. 1 ст. 134 данного Закона, и требований о признании права собственности, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о признании недействительными ничтожных сделок и о применении последствий их недействительности, могут быть предъявлены только в ходе конкурсного производства.
В связи с этим в ходе конкурсного производства подлежат предъявлению только в деле о банкротстве также возникшие до возбуждения этого дела требования кредиторов по неденежным обязательствам имущественного характера (о передаче имущества в собственность, выполнении работ и оказании услуг), которые рассматриваются по правилам ст. 100 Закона о банкротстве.
Таким образом, по смыслу приведенных разъяснений, с момента открытия конкурсного производства происходит трансформация неденежного требования о передаче имущества обществом "Стройкоминвест-21" в денежное требование по возврату этим обществом оплаты, полученной по договору до возбуждения дела о банкротстве.
Так как конкурсное производство в отношении общества открыто до принятия решения суда первой инстанции по настоящему делу, заявленные истцом требования подлежат рассмотрению в деле о банкротстве. Обратный подход привел бы к тому, что требования истца, носящие реестровый характер, были бы удовлетворены во внеочередном порядке, преимущественно перед требованиями иных конкурсных кредиторов общества, что противоречит законодательству о банкротстве.

Определение Верховного Суда РФ от 22.08.2016 N 304-ЭС16-4218 <3>

--------------------------------
<3> См. комментарий И.А. Ястржембского к этому делу, опубликованный на с. 21 этого номера журнала.

Оформление привлечения денежных средств застройщиком через жилищно-строительный кооператив, продающий паи гражданам, а затем перечисляющий полученные средства застройщику по договору инвестирования в строительство многоквартирного дома, фактически прикрывало договоры долевого участия в строительстве, заключаемые при помощи кооператива (агента), продававшего квартиры от имени и в интересах должника, т.е. действовавшего по модели поручения. Соответственно, при банкротстве застройщика граждане, хотя формально и не имеющие прямых договорных отношений с ним, могут претендовать на защиту, предоставляемую нормами Закона о банкротстве на случай банкротства застройщика.
При рассмотрении настоящего обособленного спора перед судами стоял вопрос о том, является ли должник застройщиком по смыслу законодательства о несостоятельности.
В связи с этим необходимо определить критерии, которые позволяют квалифицировать то либо иное юридическое лицо в качестве застройщика.
Из анализа положений п. 1 ст. 201.1 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) следует, что для признания за должником соответствующего статуса, помимо наличия общих признаков банкротства, необходимо соблюдение специальных условий, а именно:
- он привлекал денежные средства и (или) имущество участника строительства;
- к нему предъявлены денежные требования или требования о передаче жилых помещений;
- объектом строительства выступает многоквартирный дом, который на момент привлечения денежных средств и (или) имущества участника строительства не введен в эксплуатацию (Определение ВС РФ от 31.07.2015 N 305-ЭС15-3229).
Отказывая в применении правил § 7 главы IX Закона о банкротстве, суды ограничились констатацией того факта, что непосредственно должник денежные средства не привлекал; между ним и участниками строительства дома отсутствуют прямые договорные связи. По мнению судов, застройщиком мог бы являться кооператив, который собирал деньги с граждан путем продажи паев.
Вместе с тем Судебная коллегия полагает, что нижестоящие инстанции применили формальный подход, не учитывающий цель законодательного регулирования соответствующего института, состоящую в первую очередь в необходимости защиты участников строительства от злоупотреблений застройщиков путем манипуляций с правовыми схемами привлечения денежных средств.
Так, несмотря на то что п. 2 ст. 201 Закона о банкротстве предусмотрена возможность признания застройщиком лица, не обладающего правами на земельный участок и объект строительства, указанное регулирование не исключает признания застройщиком и того лица, которое является правообладателем названных объектов, но денежные средства напрямую не привлекает. При обратном толковании механизмы, закрепленные § 7 главы IX Закона, являлись бы неэффективными и не обеспечивали бы достижение цели банкротства застройщика.
Например, в тех случаях, когда единственным застройщиком в отношении одного объекта строительства признавалось бы лицо, исключительно привлекающее денежные средства и не имеющее прав на земельный участок или данный объект строительства, следовало бы прийти к выводу о невозможности применения положений ст. ст. 201.10 и 201.11 Закона о банкротстве (передача принадлежащих банкроту объекта незавершенного строительства или жилых помещений), закрепляющих ключевые институты защиты прав кредиторов несостоятельного застройщика.
Поэтому законодатель во избежание толкования норм упомянутого параграфа в противоречии с целями правового регулирования предоставил судам возможность признавать сделки, заключенные участниками строительства с застройщиком и (или) с действовавшими в его интересах третьими лицами, притворными (п. 5 ст. 201.1 Закона о банкротстве), что в конечном счете позволяет верно квалифицировать состав и статус вовлеченных в процесс несостоятельности застройщика лиц.
На протяжении рассмотрения обособленного спора подавшая жалобу П.А. Цыбрий ссылалась на то, что кооператив и должник аффилированы друг с другом, поскольку последний выступает одним из учредителей кооператива; изначально кооператив был создан не в целях самостоятельного осуществления строительства, а для продажи будущих квартир в жилых домах, возводимых должником за счет привлеченных средств граждан; поступающие от продажи паев денежные средства переводились кооперативом в пользу должника для осуществления строительства, т.е. фактически взаимоотношения по участию в финансировании жилого дома сложились именно между должником и гражданами, в том числе с заявителем.
По мнению Ц.А. Цыбрий, такая схема использовалась аффилированными лицами для обхода положений ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 30.12.2004 N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости", предоставляющей право на привлечение денежных средств граждан только после получения разрешения на строительство. В частности, заявитель ссылался на факт составления в отношении должника двенадцати протоколов об административных правонарушениях по факту привлечения денежных средств граждан без соблюдения требований этого Закона. Указанное обстоятельство подтверждается еще и тем, что при строительстве иных домов, уже введенных к настоящему времени в эксплуатацию, отношения сторон строились таким образом, что после получения разрешения на строительство договоры о приобретении паев расторгались и вместо них граждане заключали напрямую с должником договоры долевого участия в строительстве без внесения дополнительных средств.
П.А. Цыбрий отмечала, что договоры по приобретению паев и последующее перечисление денежных средств должнику по договору инвестирования фактически прикрывали договоры долевого участия в строительстве, заключаемые при помощи кооператива (агента), продававшего квартиры от имени и в интересах должника, т.е. действовавшего по модели поручения (абз. 3 п. 1 ст. 1005 ГК РФ).
Вместе с тем указанные доводы не получили никакой правовой оценки со стороны судов, а обстоятельства, которые могли бы подтвердить либо опровергнуть аргументы участника строительства, судами не исследовались.
При новом рассмотрении суду необходимо привлечь к участию в споре всех участников строительства спорного объекта и выяснить их позицию о возможности применения к должнику правил § 7 главы IX Закона о банкротстве. Также суду следует установить, кто являлся выгодоприобретателем от продажи паев кооператива, т.е. кто фактически привлекал денежные средства граждан.
Кроме того, при новом рассмотрении суду надлежит выяснить, будет ли введение правил о банкротстве застройщика способствовать более эффективной защите прав участников строительства, для чего, в частности, необходимо установить, имеется ли у должника в настоящее время разрешение на строительство или возможность его получения, определить степень готовности объекта и перспективу удовлетворения требований о передаче объекта незавершенного строительства или жилых помещений включенным в специальный реестр кредиторам.

Определение Верховного Суда РФ от 24.08.2016 N 307-ЭС16-3742

До момента подтверждения судом факта смерти арбитражного управляющего конкурсные кредиторы не могут считаться доподлинно осведомленными о факте прекращения его полномочий, а потому на них не могут быть возложены негативные последствия неосуществления выбора кандидатуры нового арбитражного управляющего в десятидневный срок.
Судебная коллегия соглашается с выводами судов о том, что полномочия Мухина В.В. как арбитражного управляющего действительно прекратились 19.07.2015 ввиду утраты им правоспособности в связи со смертью.
Вместе с тем по смыслу законодательства о банкротстве в данном случае значение имеет не дата смерти конкурсного управляющего, а момент подтверждения этого обстоятельства в деле о несостоятельности.
Фиксация факта прекращения полномочий по указанному выше основанию осуществляется посредством процедуры освобождения арбитражного управляющего от исполнения возложенных на него обязанностей, о чем судом выносится соответствующее определение (абз. 4 п. 1 и п. 3 ст. 144 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"; далее - Закон о банкротстве).
Именно с вынесением этого определения Закон связывает возникновение у конкурсных кредиторов полномочий по выбору кандидатуры нового арбитражного управляющего либо иной саморегулируемой организации (п. 6 ст. 45 Закона о банкротстве). Ни конкурсные кредиторы, ни саморегулируемая ассоциация арбитражных управляющих не наделены правом самостоятельно устанавливать момент прекращения полномочий арбитражного управляющего. Поэтому суд апелляционной инстанции правомерно исходил из того, что дата фактического прекращения полномочий конкурсного управляющего (например, ввиду смерти) как таковая не рассматривается законодателем в качестве имеющей самостоятельные правовые последствия.
Указанное регулирование обусловлено тем, что до момента подтверждения судом соответствующего обстоятельства конкурсные кредиторы не могут считаться доподлинно осведомленными о факте прекращения полномочий конкурсного управляющего, а потому на них не могут быть возложены негативные последствия неосуществления выбора кандидатуры нового арбитражного управляющего в десятидневный срок.
Таким образом, новый арбитражный управляющий назначен судом первой инстанции в условиях отсутствия информации о волеизъявлении кредиторов должника, т.е. в нарушение положений п. 6 ст. 45 Закона о банкротстве.

Определение Верховного Суда РФ от 25.08.2016 N 305-ЭС16-4838 <4>

--------------------------------
<4> Аналогичная правовая позиция отражена в Определении ВС РФ от 25.08.2016 N 305-ЭС16-4427.

Если недостатки в выполненных работах обнаружены заказчиком в пределах гарантийного срока, то бремя доказывания причин их возникновения, исключающих ответственность подрядчика за дефекты, возлагается на последнего. В связи с этим переложение на заказчика бремени доказывания причин возникновения дефектов не соответствует требованиям законодательства.
Если договором подряда предусмотрен гарантийный срок, то результат работы должен в течение всего гарантийного срока соответствовать условиям договора о качестве (п. 1 ст. 722 ГК РФ).
Распространяя свое действие на период после приемки выполненных работ, гарантийное обязательство превращает отношения сторон по договору подряда в длящиеся. Презюмируется, что при обычной надлежащей эксплуатации предмета - результата работ недостаток, появившийся в течение гарантийного срока, возникает в связи с ненадлежащим исполнением подрядчиком своих обязательств.
Таким образом, при разрешении споров, связанных с применением последствий нарушения требований о качестве выполненных работ в гарантийный срок, заказчик обязан доказать возникновение недостатка в работе подрядчика в пределах этого срока и размер понесенных расходов, а последний в свою очередь обязан возместить эти расходы, если не докажет, что недостатки появились вследствие неправильной эксплуатации либо нормального износа объекта или его частей, ненадлежащего ремонта объекта, произведенного самим заказчиком или привлеченными им третьими лицами.
Содержание гарантийных обязательств подрядчика, а также порядок взаимоотношения сторон при наступлении гарантийного случая урегулированы в разделе 6 договоров.
Пунктом 6.1 договоров предусмотрено, что отказ вагона или его составной части признается гарантийным случаем на основании расследования, проведенного с участием подрядчика и оформлением акта формы ВУ-41М с необходимыми приложениями, подтверждающими вину подрядчика.
Суды установили, что заказчик представил надлежащим образом оформленные акты-рекламации на узлы и детали вагона, не выдержавшие гарантийного срока после изготовления, ремонта, модернизации (форма ВУ-41М). В актах, в частности, содержатся данные о наименовании, характере дефекта и лице, производившем последний ремонт отказавшего узла (детали). Кроме того, в них сделаны отметки о вызове представителя подрядчика, а также указано предприятие, нарушившее требование нормативных документов по ремонту вагона.
Обязанность подрядчика возместить заказчику все расходы, связанные с оплатой последним работ по устранению возникших в течение гарантийного срока дефектов, предусмотрена п. 6.4 договоров и обусловлена возникновением этих дефектов исключительно вследствие некачественно выполненных подрядчиком плановых видов ремонта вагонов заказчика.
Поскольку стороны договорились, что вина подрядчика в отказе вагона или его составной части определяется актами формы ВУ-41М, и содержащиеся в них выводы в установленном законом порядке не опровергнуты, то подрядчик по смыслу вышеприведенных положений договоров при отказе от возмещения понесенных заказчиком расходов на устранение выявленных в течение гарантийного срока дефектов должен доказать, что они возникли не по его вине (п. 2 ст. 401 ГК РФ).
Учитывая, что недостатки обнаружены заказчиком в пределах гарантийного срока, бремя доказывания причин их возникновения, исключающих ответственность подрядчика за дефекты, возлагается на последнего. В связи с этим выводы судов, переложивших на истца бремя доказывания причин возникновения дефектов, не соответствуют требованиям законодательства.

Практика Судебной коллегии Верховного Суда РФ по гражданским делам

Определение Верховного Суда РФ от 02.08.2016 N 36-КГ16-8

Вытекающая из решения суда по негаторному иску обязанность собственника части здания привести его в первоначальное состояние с целью устранения препятствий в пользовании истцом принадлежащим ему в этом здании помещением, не осуществленная ответчиком, переходит в порядке процессуального правопреемства к новому собственнику соответствующей части здания. Отчуждение объекта, приведение которого в первоначальное состояние было предметом вынесенного решения по негаторному иску, является долговым обязательством ответчика перед истцом и переходит в порядке перехода долга к новому собственнику объекта на основании правил ст. 392.2 ГК РФ.
Решением мирового судьи в муниципальном образовании "Сафоновский район" Смоленской области от 03.06.2014, оставленным без изменения апелляционным определением Сафоновского районного суда Смоленской области от 17.09.2014, частично удовлетворены исковые требования истицы к ответчику об устранении препятствий в пользовании имуществом: на ответчика возложена обязанность устранить препятствия в пользовании нежилыми помещениями, принадлежащими истице, путем приведения части спорного здания, принадлежащей обществу, в первоначальное состояние в соответствии с типовым проектом и техническим паспортом здания.
8 октября 2014 г. судебным приставом-исполнителем в отношении ответчика возбуждены исполнительные производства.
Истица обратилась к мировому судье с заявлением о процессуальном правопреемстве и замене должника на правопреемника в связи с отчуждением ему ответчиком спорного имущества на основании договора купли-продажи от 24.06.2014.
Удовлетворяя заявление о процессуальном правопреемстве, суд первой инстанции исходил из того, что после вынесения мировым судьей решения от 03.06.2014 недвижимое имущество было отчуждено обществом в пользу третьего лица на основании договора купли-продажи от 24.06.2014, что влечет за собой замену должника его правопреемником.
Оставляя определение мирового судьи без изменения, суд апелляционной инстанции указал, что третье лицо - правопреемник, являясь генеральным директором общества, знало о вынесенном мировым судьей решении о возложении обязанности устранить препятствия в пользовании имуществом истицы путем приведения в соответствующее состояние приобретенной им части здания, в связи с чем принял на себя обязанность, возложенную мировым судьей на общество. Кроме того, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что договор купли-продажи от 24.06.2014 был заключен с целью уклонения от исполнения решения суда, что свидетельствует о злоупотреблении правом (ст. 10 ГК РФ).
Отменяя судебные акты судов первой и апелляционной инстанций, Президиум Смоленского областного суда исходил из того, что заключение договора купли-продажи не является уступкой права требования, не относится к переводу долга и другим предусмотренным законом случаям перемены лиц в обязательстве. Доказательств, свидетельствующих о том, что заключение договора купли-продажи от 24.06.2014 представляет собой злоупотребление правом, не представлено.
С выводами Президиума Смоленского областного суда согласиться нельзя в связи со следующим.
На основании ч. 1 ст. 52 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" в случае выбытия одной из сторон исполнительного производства (смерть гражданина, реорганизация организации, уступка права требования, перевод долга) судебный пристав-исполнитель производит замену этой стороны исполнительного производства ее правопреемником.
Согласно ч. 1 ст. 44 ГПК РФ в случаях выбытия одной из сторон в спорном или установленном решением суда правоотношении (смерть гражданина, реорганизация юридического лица, уступка требования, перевод долга и другие случаи перемены лиц в обязательствах) суд допускает замену этой стороны ее правопреемником. Правопреемство возможно на любой стадии гражданского судопроизводства.
Переход долга возможен в силу закона, что предусмотрено ст. 392.2 ГК РФ.
Обязанность по приведению помещений в первоначальное состояние, возложенная решением мирового судьи в муниципальном образовании "Сафоновский район" Смоленской области от 03.06.2014 на ответчика, являлась долговым обязательством последнего перед истицей. ГК РФ не содержит нормы, регламентирующей, на кого данная обязанность будет возложена при продаже нежилых помещений, требующих приведения их в первоначальное состояние в случае отчуждения их иному лицу. В связи с этим судам надлежало руководствоваться по аналогии (п. 1 ст. 6 ГК РФ) законодательством, регулирующим сходные отношения, а именно ст. 29 Жилищного кодекса (ЖК) РФ.
Согласно ч. 3 ст. 29 ЖК РФ собственник жилого помещения, которое было самовольно переустроено и (или) перепланировано, или наниматель такого жилого помещения по договору социального найма обязан привести такое жилое помещение в прежнее состояние в разумный срок и в порядке, которые установлены органом, осуществляющим согласование.
В соответствии с ч. 6 той же статьи орган, осуществляющий согласование, для нового собственника жилого помещения, которое не было приведено в прежнее состояние в установленном ч. 3 настоящей статьи порядке, или для собственника такого жилого помещения, являвшегося наймодателем по расторгнутому в установленном ч. 5 настоящей статьи порядке договору, устанавливает новый срок для приведения такого жилого помещения в прежнее состояние.
Таким образом, по смыслу изложенных норм обязанность по приведению помещения в прежнее состояние, не осуществленная прежним собственником, переходит к новому собственнику. Это правило, касающееся жилых помещений, по аналогии должно применяться и в отношении нежилых помещений.
В связи с этим не основан на законе вывод Президиума Смоленского областного суда о том, что заключение договора купли-продажи помещения, в отношении которого имеется обязанность по приведению его в прежнее состояние, не влечет переход долга с общества на нового собственника - третье лицо.
Кроме того, принимая решение о правопреемстве третьего лица, суд апелляционной инстанции указал, что сделка по отчуждению обществом недвижимого имущества в пользу третьего лица фактически была направлена на уклонение от исполнения судебного акта, поскольку имущество, в отношении которого общество обязано совершить определенные действия, выбыло из его владения, что исключает возможность совершения обществом каких-либо действий в отношении этого имущества.
При этом суд отметил, что правопреемник, будучи генеральным директором общества и владельцем его акций, участвовал лично и через представителя в деле по иску истца к ответчику об устранении препятствий в пользовании имуществом, знал о принятом решении, помещения были проданы ему ответчиком, единоличным собственником которого он являлся, в период между вынесением решения судом первой инстанции и рассмотрением дела судом апелляционной инстанции.

Определение Верховного Суда РФ от 19.07.2016 N 18-КГ16-61

Линия электропередачи представляет собой единый линейный объект и выступает как единый объект вещных прав, ее раздел в натуре невозможен без изменения ее назначения, в связи с чем такая линия является неделимой вещью, отдельные составные части которой (в частности, опоры) не считаются самостоятельными объектами недвижимости. К единым недвижимым комплексам применяются правила о неделимых вещах. Соответственно, составная часть единого недвижимого комплекса не является самостоятельным объектом недвижимости и не может иметь самостоятельную юридическую судьбу и быть признана самовольной постройкой.
Истец обратился в суд с иском к ответчику об устранении препятствий в пользовании земельным участком, возложении обязанности демонтировать линию энергопередачи, указав в обоснование своих требований, что на его земельном участке расположена опора линии электропередачи, которая делает невозможным использование земельного участка по назначению - индивидуальное жилищное строительство. Просил обязать ответчика демонтировать опору линии электропередачи с принадлежащего ему земельного участка.
Отказывая в удовлетворении требований истца, суд первой инстанции исходил из того, что высоковольтная линия является неотъемлемой частью принадлежащего ответчику объекта "Придорожный комплекс в п. Ильском Северского района на углу улиц Мира, Западной", который построен на основании разрешений на строительство от 03.08.2005, от 17.08.2007, выданных администрацией муниципального образования Северский район в порядке ст. 51 Градостроительного кодекса (ГрК) РФ, и введен в эксплуатацию на основании разрешения на ввод объекта в эксплуатацию от 19.05.2011. Линия создана для обслуживания основного объекта (придорожного сервиса), не предназначена для электроснабжения иных лиц, в связи с чем она в силу ст. 135 ГК РФ, п. "з" ч. 17 ст. 51 ГрК РФ является объектом вспомогательного назначения, выдача разрешения на строительство которого не требуется и который следует судьбе основного объекта.
Вынося решение об отказе в удовлетворении заявленных истцом требований, суд первой инстанции исходил из того, что опора линии электропередачи, с требованием о сносе которой обратился истец, является частью объекта "Придорожный комплекс в п. Ильском Северского района на углу улиц Мира, Западной", право собственности ответчика на который зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним.
Самовольной постройкой является здание, сооружение или другое строение, возведенные, созданные на земельном участке, не предоставленном в установленном порядке, или на земельном участке, разрешенное использование которого не допускает строительства на нем данного объекта, либо возведенные, созданные без получения на это необходимых разрешений или с нарушением градостроительных и строительных норм и правил (п. 1 ст. 222 ГК РФ).
Согласно разъяснению, содержащемуся в п. 9 Постановления Пленума ВС РФ N 10, Пленума ВАС РФ N 22 от 29.04.2010 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", положения ст. 222 ГК РФ не распространяются на отношения, связанные с созданием самовольно возведенных объектов, не являющихся недвижимым имуществом, а также на перепланировку, переустройство (переоборудование) недвижимого имущества, в результате которых не создан новый объект недвижимости. По смыслу этой нормы самовольной постройкой может быть признан исключительно объект недвижимости.
В силу п. 1 ст. 133 ГК РФ вещь, раздел которой в натуре невозможен без разрушения, повреждения вещи или изменения ее назначения и которая выступает в обороте как единый объект вещных прав, является неделимой вещью и в том случае, если она имеет составные части.
Согласно п. 11 ст. 1 ГрК РФ красные линии - это линии, которые обозначают существующие, планируемые (изменяемые, вновь образуемые) границы территорий общего пользования, границы земельных участков, на которых расположены линии электропередачи, линии связи (в том числе линейно-кабельные сооружения), трубопроводы, автомобильные дороги, железнодорожные линии и другие подобные сооружения (далее - линейные объекты).
Таким образом, линия электропередачи представляет собой единый линейный объект и выступает как единый объект вещных прав, ее раздел в натуре невозможен без изменения ее назначения, в связи с чем такая линия представляет собой неделимую вещь, отдельные составные части которой (в частности, опоры) не являются самостоятельными объектами недвижимости.
Согласно ст. 133.1 ГК РФ недвижимой вещью, участвующей в обороте как единый объект, может являться единый недвижимый комплекс - совокупность объединенных одним назначением зданий, сооружений и иных вещей, неразрывно связанных физически или технологически, в том числе линейных объектов (железные дороги, линии электропередачи, трубопроводы и др.), либо расположенных на одном земельном участке, если в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество зарегистрировано право собственности на совокупность этих объектов в целом как на одну недвижимую вещь. К единым недвижимым комплексам применяются правила о неделимых вещах.
Из приведенных правовых норм следует, что составная часть единого недвижимого комплекса не является самостоятельным объектом недвижимости и не может иметь самостоятельную юридическую судьбу.
Таким образом, составная часть единого недвижимого комплекса не может быть признана самовольной постройкой.
Придя к выводу о нарушении прав истца как собственника земельного участка, отведенного для индивидуального жилищного строительства, расположением на данном земельном участке опоры линии электропередачи (железобетонного столба), суд апелляционной инстанции не учел, что железобетонный столб сам по себе не является объектом недвижимого имущества, поскольку не обладает неразрывной связью с землей, и не обсудил вопрос о возможности переноса данной опоры за пределы земельного участка истца без утраты технических характеристик линии электропередачи в целом.
Вместе с тем выяснение данного вопроса имеет существенное значение для правильного разрешения возникшего спора, поскольку демонтаж части линейного объекта энергоснабжения может повлечь утрату функциональности линии электропередачи, которая в целом объектом самовольного строительства не признана, и, как следствие, нарушение прав и охраняемых законом интересов ответчика как собственника объекта недвижимости "Придорожный комплекс в п. Ильском Северского района на углу улиц Мира, Западной", законность возведения которого сторонами по делу под сомнение не ставилась.
В таких условиях для правильного разрешения дела суду апелляционной инстанции надлежало установить обстоятельства, имеющие существенное значение, а именно: является ли самостоятельным объектом опора линии электропередачи или она лишь элемент линии электропередачи как линейного объекта (единого самостоятельного объекта недвижимости), и являются ли линейный объект (линия электропередачи) и объект "Придорожный комплекс в п. Ильском Северского района на углу улиц Мира, Западной" единым недвижимым комплексом, поскольку самовольной постройкой может быть признан только самостоятельный объект недвижимости?
Без установления и оценки перечисленных выше обстоятельств дела вынесенное судом апелляционной инстанции решение о демонтаже опоры линии электропередачи является незаконным.

Определение Верховного Суда РФ от 07.06.2016 N 5КГ16-74

Годичный срок на предъявление требований кредитора к поручителю следует считать не с момента истечения срока действия кредитного договора, а с момента, когда должник впал в просрочку. Если договором кредита предусмотрено помесячное погашение долга, течение годичного срока на предъявление требования к поручителю о взыскании задолженности начинается со дня невнесения заемщиком очередного платежа и исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу.
В связи с неисполнением кредитных договоров заемщиком истец направил в адрес поручителей требования о погашении образовавшейся задолженности.
Поскольку заявленные требования ответчиками исполнены не были, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о наличии законных оснований для удовлетворения требований истца в полном объеме.
При этом суд исходил из того, что срок предъявления к поручителям требования о погашении задолженности за заемщика начинает течь с 24.01.2015 - даты окончания срока действия кредитных договоров, а не с даты, когда должник в одностороннем порядке перестал исполнять свои обязательства.
Как указал суд, поручители обеспечивали исполнение всего обязательства по кредитному договору в целом, а не в отдельной его части, в связи с чем даты погашения очередных платежей, предусмотренные графиком погашения основного долга и нарушенные заемщиком, не являлись по смыслу п. 4 ст. 367 ГК РФ сроком исполнения обеспеченного поручительством обязательства, с началом которого начинает течь годичный срок прекращения договора поручительства. По мнению суда, договоры поручительства нельзя считать прекращенными в части периодических платежей, срок оплаты которых истек более одного года назад.
С этим выводом согласиться нельзя по следующим основаниям.
В соответствии со ст. 361 ГК РФ (здесь и далее статьи Кодекса приведены в редакции, действовавшей на момент возникновения спорных отношений) по договору поручительства поручитель обязывается перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства полностью или в части.
Статьей 190 ГК РФ предусмотрено, что установленный законом, иными правовыми актами, сделкой или назначаемый судом срок определяется календарной датой или истечением периода, который исчисляется годами, месяцами, неделями, днями или часами. Срок может определяться также указанием на событие, которое должно неизбежно наступить.
Согласно п. 4 ст. 367 ГК РФ поручительство прекращается по истечении указанного в договоре поручительства срока, на который оно дано. Если такой срок не установлен, оно прекращается, если кредитор в течение года со дня наступления срока исполнения обеспеченного поручительством обязательства не предъявит иск к поручителю.
Как следует из заключенных между банком и одним из соответчиков договоров поручительства, они прекращают свое действие в момент полного погашения задолженности заемщиком, а также при выполнении поручителем своих обязательств по договору и в иных случаях, предусмотренных действующим законодательством Российской Федерации (п. 3.2).
Кредитор вправе предъявлять поручителю требования о погашении задолженности в течение одного года с момента наступления сроков исполнения соответствующих обязательств по кредитному договору (п. 3.3).
Условиями заключенных кредитных договоров между банком и заемщиком предусмотрено, что погашение кредитов осуществляется заемщиком поэтапно в соответствии с графиком погашения основного долга.
Таким образом, поскольку указанными кредитными договорами предусмотрено исполнение обязательств по частям (ст. 311 ГК РФ), то течение срока давности по требованию о взыскании задолженности по обеспеченному поручительством кредитному договору начинается со дня невнесения заемщиком очередного платежа и исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу.
Из материалов дела следует, что заемщик перестал исполнять обязательства по уплате основного долга 31.01.2013, в силу чего право предъявления к поручителям требований о взыскании денежных средств возникло у истца после этой даты. Между тем банк обратился в суд с иском лишь 12.01.2015, т.е. с пропуском годичного срока, установленного договорами поручительства и п. 4 ст. 367 ГК РФ, для предъявления иска к поручителю в части возврата денежных средств за период с 31.01.2013 по 12.01.2014. Это не было учтено Судебной коллегией по гражданским делам Московского городского суда, что привело к неправильному разрешению дела в суде апелляционной инстанции.
Ссылка конкурсного управляющего банком на то, что годичный срок для предъявления требования к поручителю исчисляется со дня, когда кредитор предъявил к должнику требование о досрочном исполнении обязательства, не может быть принята во внимание, поскольку основана на неправильном толковании норм права.
Согласно Обзору судебной практики ВС РФ N 2, утвержденному Президиумом ВС РФ 26.06.2015, срок для предъявления требования к поручителю, когда время действия поручительства не установлено и кредитор по обеспеченному поручительством обязательству предъявил должнику требование о досрочном исполнении обязательства на основании п. 2 ст. 811 ГК РФ, исчисляется со дня, когда кредитор предъявил к должнику требование о досрочном исполнении обязательства, если только иной срок или порядок его определения не установлен договором поручительства.
Это разъяснение, направленное на защиту интересов поручителя, дано применительно к тем ситуациям, когда кредитор изначально предъявляет требование о досрочном исполнении обязательства только к должнику, а требование к поручителю, вытекающее из договора поручительства с неустановленным сроком действия, по тем или иным причинам предъявляется не одновременно с требованием к должнику, а позднее, в том числе по истечении года.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.