Особенности применения правила автономии воли сторон при регулировании отношений собственности с иностранным элементом. Статьи по предмету Международное частное право

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ОСОБЕННОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ ПРАВИЛА АВТОНОМИИ ВОЛИ СТОРОН ПРИ РЕГУЛИРОВАНИИ ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ С ИНОСТРАННЫМ ЭЛЕМЕНТОМ

Л.И. ВОЛОВА, А.Д. СУЗДАЛЕВА

В данной статье будет рассмотрено коллизионное правило автономии воли сторон применительно к вещным правоотношениям, которое предполагает предоставление сторонам в договоре, по которому переходит право собственности, возможности самим выбрать применимое право, регулирующее это имущество. Правило автономии воли сторон имеет особое значение, что отмечается некоторыми учеными <1>. Коллизионная привязка "закон места нахождения вещи" (lex rei sitae), применяемая при отсутствии подобного волеизъявления сторон, порождает массу проблем правового регулирования при переходе права собственности по договору. На сегодняшний день указанная коллизионная привязка применяется значительно чаще на практике, чем коллизионное правило автономии воли сторон.
--------------------------------
<1> См.: Wesrik R. and J. van der Weide (editors). Party autonomy in international property law. Sellier publishers, 2011.

Целью данной статьи является исследование такого вопроса, как применение правила автономии воли сторон при установлении вещного статута, регулирующего переход права собственности, а именно: выявление его отличительных признаков - по сравнению с применением правила автономии воли сторон в семейных, наследственных, деликтных отношениях. Требуется также найти ответ на вопрос, почему на практике имеется так мало примеров успешного применения правила автономии воли сторон при установлении вещного статута.
В силу территориального характера коллизионной привязки lex rei sitae ее применение в международной коммерческой деятельности в ситуации, когда объекты права собственности в процессе исполнения договоров пересекают границы нескольких государств, порождает проблему изменения вещного статута. В этой связи применимое право может оказаться для сторон случайным и могут возникнуть проблемы, связанные с установлением содержания этого права. В этом случае коллизионная привязка "закон места нахождения вещи" является неудачной для определения применимого права при установлении вещного статута движимого имущества. Что же касается недвижимого имущества, то применение в отношении права собственности на него коллизионной привязки lex rei sitae является оправданным, поскольку недвижимое имущество не меняет места своего нахождения.
Единственным способом, позволяющим решить проблемные вопросы, связанные с переходом права собственности на движимое имущество, и достичь предсказуемости правового регулирования в данной сфере, является применение правила автономии воли сторон при определении вещного статута, регулирующего порядок перехода права собственности. Избранное сторонами право обычно соответствует интересам сторон, поскольку будет изначально им известно, понятно.
Сегодня правило автономии воли сторон применяется уже не только в сфере заключения внешнеэкономических сделок и контрактов, но также применительно к отношениям по поводу наследования, доверительного управления имуществом, общей собственности супругов, движимого имущества, а также в рамках семейных и деликтных правоотношений <2>.
--------------------------------
<2> См., например: ст. 92, 95, 104, 132 и 52 Федерального закона о международном частном праве Швейцарии 1989 г.

Применение коллизионного правила автономии воли сторон при определении права, регулирующего вопросы права собственности, имеет ряд особенностей.
Автономия воли в международном частном праве в целом ограничена действием императивных норм каждого государства. По сути, под автономией воли сторон в международном частном праве подразумевается "ограниченная автономия воли".
Автономия воли сторон ограничена также тем обстоятельством, что на сегодняшний день непосредственная автономия воли в выборе права, регулирующего переход права собственности, действующем erga omnes (в отношении третьих лиц), не допускается ни в одной стране мира. Иными словами, данное правило имеет силу только между сторонами соглашения (inter partes).
Возможность выбора права, регулирующего переход права собственности, ограничивается также географическим фактором. Так, многие государства Латинской Америки выступают против предоставления сторонам договора такой возможности, считая автономию воли сторон чужеродным элементом в коллизионном праве. Среди стран, не признающих правило автономии воли сторон применительно к вещным правоотношениям, есть и европейские государства, такие, как ФРГ.
Особенностью применения правила автономии воли сторон при установлении вещного статута является то, что сфера его действия сужена большим числом ограничений, нежели в иных областях, где правило также применяется. Во многом это связано с тем, что право собственности является одной из самых консервативных областей международного частного права, лежащей в основе всей хозяйственной сферы каждого государства. Поэтому государства в целом не склонны расширять рамки применения вненационального права в вещных правоотношениях.
В то же время применение рассматриваемого коллизионного правила в связи с вещными правоотношениями наравне с возможностью выбора сторонами права, регулирующего внешнеэкономические сделки и контракты, имеет особое значение для развития транснациональных хозяйственных связей. Применение коллизионного правила автономии воли сторон в сфере деликтных, семейных или наследственных отношений не имеет столь большого значения. Так, проф. фон Хайн (Jan von Hein) указывает на то, что, несмотря на отсутствие в законодательстве Германии правила автономии воли сторон применительно к вопросам перехода права собственности, немецкие суды находят "обходные пути" для применения данного правила - вместо lex rei sitae <3>.
--------------------------------
<3> См.: Jan von Hein. Party autonomy in International property law: a German perspective / Wesrik R. and J. van der Weide (editors). Party autonomy in international property law. Sellier publishers, 2011. P. 103 - 107.

Автономия воли в некоторой степени может вписываться в механизм действия привязки lex rei sitae: стороны могут избрать право путем перемещения вещи в необходимый им правопорядок. Автономия воли сторон применительно к вещно-правовым отношениям может быть реализована опосредованно, что представляется возможным далеко не во всех областях применения рассматриваемого коллизионного правила.
Еще одна особенность реализации правила автономии воли в отношении регулирования права собственности связана со структурой вещного статута. Характерной чертой вещного статута является его единство: вещный статут распространяется как на недвижимое, так и на движимое имущество. Расщепление вещного статута имеет место в отношении перехода права собственности в порядке наследования и в рамках семейной собственности. При этом расщепление вещного статута для регулирования перехода права собственности в отсутствие волеизъявления сторон в договоре изначально не характерно.
Применение автономии воли при выборе права, регулирующего переход права собственности, неизбежно изменяет структуру вещного статута. Во-первых, это связано с тем, что выбор сторонами права может привести к нарушению уже сложившейся системы вещного права, а именно принципа numerus clausus. Поэтому избранное ими право не должно затрагивать вопросов содержания и осуществления вещных прав, то есть области применения lex rei sitae. Во-вторых, существует проблема соблюдения прав третьих лиц, опосредуемых системой вещного права фактического lex rei sitae.
Таким образом, в случае применения правила автономии воли для защиты системы вещного права, а также прав третьих лиц необходимо различать вещный статут в отношении перехода права собственности и вещный статут, регулирующий осуществление права собственности, который определяется в соответствии с lex rei sitae. В данном случае так же, как и в семейных и наследственных отношениях, происходит "расщепление" вещного статута, однако структура вещного статута здесь совершенно иная: раздельное регулирование формируется не по признаку "движимое-недвижимое" имущество, а в зависимости от характера регулируемых отношений. Кроме того, именно действие правила автономии воли сторон обусловливает расщепление изначально единого вещного статута, регулирующего право собственности.
Еще одна характерная особенность применения автономии воли в отношении перехода права собственности связана с проблемой соотношения обязательственного и вещного статутов.
В зависимости от того, движимое или недвижимое имущество является предметом договора, правоотношение регулируется либо вещным, либо обязательственным статутом. В отношении недвижимого имущества обязательственный статут уступает место вещному статуту. Право, регулирующее договорное обязательство в полном объеме, определяется по закону местонахождения недвижимого имущества, если стороны не договорились о выборе иного права. Что касается движимых вещей, если они не находятся в пути, то вещный статут здесь, наоборот, уступает место обязательственному статуту.
Различие в коллизионных привязках, используемых при определении применимого права для вещного и обязательственного эффектов договора, приводит к тому, что сделка "распадается" на обязательственный и вещный статуты, которые могут и не совпадать. Например, по праву РФ, ФРГ, Швейцарии, Нидерландов, Испании право собственности в отношении движимого имущества переходит при его передаче. В то же время право Великобритании, Франции, США, Италии допускает переход права собственности на индивидуально-определенную вещь при наличии факта заключения договора.
Принцип автономии воли сторон дает сторонам возможность выбрать единый правопорядок для перехода права собственности и договорного статута. Таким образом, достигается согласованность норм обязательственного и вещного права в рамках одного правопорядка, а значит, и предсказуемость правового регулирования.
Проф. д'Аву (Louis d'Avout) также указывает на разобщенность между договорными аспектами перехода права собственности, представленными правом, избранным сторонами, и вещно-правовыми аспектами, регулируемыми законом места нахождения вещи. Причина господства lex rei sitae и недостаточного применения правила автономии воли сторон кроется, по мнению ученого, в убежденности в том, что возможно соединение в единой правовой конструкции следующих аспектов: с одной стороны, концепция, в соответствии с которой выбор права воздействует одновременно и единообразно на права третьих лиц и предполагает применение одного закона, защищающего эти интересы, и, с другой стороны, идея о том, что существует "бесспорной компетенции закон места нахождения вещи, определяющий режим вещных прав" <4>.
--------------------------------
<4> D'Avout L. Sur les solutions du conflit de lois en droit des biens. Paris: Economica, 2006. P. 641.

Профессор д'Аву в своих выводах также склоняется к тому, что право, регулирующее переход права собственности, должно определяться через lex contractus: "...конкуренция в вопросах перехода права собственности может быть выражена в форме принципа - применение права, выбранного сторонами, и в случаях, когда переход права собственности затрагивает права третьих лиц, - закон места нахождения вещи".
Точка зрения профессора д'Аву представляется нам справедливой. Действительно, автономия воли для вещного статута, реализуемая через lex contractus, в значительно большей степени соответствует интересам сторон - в сравнении с использованием lex rei sitae. Подход, при котором вещный статут, регулирующий переход права собственности, определяется через lex contractus, изначально устраняет проблему адаптации норм обязательственного и вещного статутов, поскольку к обоим статутам применяется единый правопорядок, применимый и к обязательству. В данном случае нормы lex contractus совпадают с нормами вещного статута.
Вместе с тем интересы оборота требуют использования коллизионной привязки lex rei sitae. Ведь интерес сторон заключается в установлении права, выгодного для них, а интерес оборота в целом состоит в защите прав третьих лиц, а именно в том, чтобы применимое право было известным для всех участников экономического оборота. Таким образом, баланс интересов сторон договора, в полной мере реализуемых посредством возможности выбора применимого права, и интересов третьих лиц будет соблюдаться при использовании lex rei sitae в отношениях с третьими лицами и определении вещного статута через нормы lex contractus в отношениях между сторонами.
Данный подход был отражен в современных кодификациях по международному частному праву Швейцарии <5> и России <6>. Еще одним примером реализации данного подхода можно считать положения Гаагской конвенции 1958 г. о праве, применимом к переходу права собственности при купле-продаже товаров (движимых материальных вещей).
--------------------------------
<5> См.: ст. 104 Федерального закона Швейцарии "О международном частном праве" 1987 г.
<6> См.: п. 3 ст. 1206 ГК РФ.

Подводя итоги, отметим, что применение правила автономии воли сторон при установлении вещного статута, регулирующего переход права собственности, характеризуется целым рядом отличительных признаков - в сравнении с иными областями применения данного коллизионного правила. Это и границы применения автономии воли в вещных правоотношениях, и ее особое значение для развития хозяйственной сферы государств, а также возможность опосредованного применения автономии воли, расщепление вещного статута в связи с применением автономии воли сторон. Однако проблема конкуренции вещного и обязательственного статутов при выборе сторонами договора права, регулирующего право собственности, и разрешение этой проблемы через использование правила автономии воли сторон являются главным отличием применения автономии воли при установлении вещного статута от иных областей применения данного правила.
Причина господства lex rei sitae и недостаточного применения правила автономии воли сторон, по нашему мнению, заключается в использовании не совсем удачных моделей автономии воли. Как представляется, модель автономии воли сторон, предполагающая определение вещного статута через lex contractus и действующая inter partes, является наиболее обоснованной.
Принцип применения к обязательственному и вещному эффектам договора права, избранного сторонами для договорного статута, должен быть закреплен на международно-правовом уровне. Отсутствие повсеместного признания правила автономии воли сторон как коллизионного правила, регулирующего переход права собственности, будет вновь вести к применению привязки lex rei sitae. Выбранное сторонами право не будет иметь значения для иностранного суда в связи с тем, что правопорядком lex fori не будет признаваться автономия воли, а значит, последует применение lex rei sitae. Таким образом, для эффективного решения проблем, связанных с переходом права собственности по договору, необходима унификация норм на международно-правовом уровне.

Литература

1. Волова Л.И. Сущность международного имущественного права / Л.И. Волова // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. Р-н/Д: Фонд поддержки образования и науки в Ростовской области, 2011. N 13(19). С. 2 - 12.
2. Карпов Е.А. О некоторых вопросах реализации имущественных прав собственника в гражданском праве романо-германской правовой семьи (сравнительное исследование) / Е.А. Карпов // Международное публичное и частное право. 2015. N 2. С. 44 - 46.
3. Новоселова А.А., Ломакина Е.В. Пределы свободы договора в международных коммерческих отношениях / А.А. Новоселова, Е.В. Ломакина // Международное публичное и частное право. 2014. N 1. С. 9 - 13.
4. D'Avout L. Sur les solutions du conflit de lois en droit des biens. Paris: Economica, 2006. 634 p.
5. Wesrik R. and J. van der Weide (editors). Party autonomy in international property law. Sellier publishers, 2011. 211 p.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Международное частное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.