Недомолвки остались. Статьи по предмету Уголовный процесс

Вернуться к списку статей по юриспруденции

НЕДОМОЛВКИ ОСТАЛИСЬ

М. НИКОНОВ

Пленум ВС РФ 29 ноября 2016 года принял новое Постановление N 55 "О судебном приговоре". Отчасти оно дублирует содержание ранее действовавшего Постановления от 29.04.1996 N 1, сохраняя некоторые его недостатки. Постановление "О судебном приговоре" содержит несколько принципиально новых положений, но не решает всех острых проблем.

Ориентация на европейские стандарты

В абзаце 2 п. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 29.11.2016 N 55 "О судебном приговоре" (далее - Постановление N 55) еще раз акцентировано внимание судов на необходимости обеспечивать право обвиняемого на перекрестный допрос показывающих против него лиц. Однако, притом что регламентация проведения судебных допросов и оглашения показаний является одним из слабых мест действующего УПК РФ, ВС РФ не добавил ничего принципиально нового к написанному в законе. Еще один пример. Абзац 1 п. 6 Постановления N 55, как и абз. 1 п. 3 ранее действовавшего Постановления ВС РФ от 29.04.1996 N 1, предписывает давать оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам - и уличающим, и оправдывающим подсудимого, а также приводить мотивы, по которым те или иные доказательства отвергаются судом. При этом осталась нерешенной проблема использования судами так называемых суррогатов мотивировки, когда анализ доказательств по существу, их соотнесение друг с другом подменяется общими фразами а-ля "нет оснований не доверять", "суд оценивает показания критически, поскольку они вызваны желанием уклониться от ответственности" и т.п.
В пункте 1 Постановления N 55 указано, что "с учетом положений... статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод... приговор может быть признан законным только в том случае, если он постановлен по результатам справедливого судебного разбирательства". Напомним, что ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод охватывает, в частности, такие вопросы, как презумпция невиновности, право на защиту, доказывание (в том числе использование доказательств, полученных в результате пыток, провокации, вмешательства в частную жизнь). По каждому из них Европейским судом созданы внушительные "кусты прецедентов". Судя по процитированной формулировке, ВС РФ ориентирует национальные суды на следование стандартам справедливого правосудия, сформулированным в практике ЕСПЧ. Изменит ли такая позиция высшей судебной инстанции в целом прохладное отношение региональных судов к постановлениям ЕСПЧ, будут ли нижние звенья судебной системы следовать этому разъяснению, а проверочные инстанции реагировать на приводимые в апелляционных и кассационных жалобах доводы, основанные на страсбургских выводах, покажет практика.

Борьба с "флеш-приговорами"

Новым является и п. 8 Постановления N 55, в котором ВС РФ обращает внимание судов на недопустимость перенесения "в приговор показаний допрошенных по уголовному делу лиц и содержания других доказательств из обвинительного заключения или обвинительного акта без учета результатов проведенного судебного разбирательства". Процитированная формулировка вызвала в СМИ оптимистические комментарии о начинающейся борьбе с так называемыми "флеш-приговорами", написанными методом copy-paste из обвинительных заключений. Вместе с тем и по ныне действующему закону суды проверочных инстанций имеют возможность жестко реагировать на подобные проявления компьютерной грамотности. Так, в 2010 году Омский областной суд отменил обвинительный приговор в связи с допущенными судом первой инстанции нарушениями уголовно-процессуального права, а также вынес частное определение, в котором, помимо прочего, указал: "По данному уголовному делу от выполнения возложенных на нее функций по отправлению правосудия судья С. фактически устранилась. Так, проведенный анализ содержания постановленного судьей С. обвинительного приговора в отношении П. свидетельствует о том, что этот документ по существу и в значительной своей части, а именно в той, в которой излагаются описание преступных деяний осужденного и доказательства вины подсудимого - показания всех потерпевших, многочисленных свидетелей, письменные доказательства и заключения экспертиз, является копией данных из обвинительного заключения с сохранением тех же самых стилистических оборотов, ошибок, декоративных дефисов и точек, исполненных следователем в своем итоговом документе, составленном по окончании предварительного расследования... Указанное выше положение является характерным и усматривается в отношении всех преступных деяний, в совершении которых суд признал П. виновным, свидетельствует о том, что судебное разбирательство судьей С. проведено формально, с заранее предопределенным решением, составленным в основном путем воспроизведения в нем изготовленных органом предварительного расследования материалов уголовного дела и обвинительного заключения. Такое отношение судьи С. к отправлению правосудия, по мнению коллегии, может вести к умалению авторитета судебной власти, ставит под сомнение ее конституционно-правовую сущность, справедливость и беспристрастность судебного разбирательства" (полный текст частного определения размещен в сети Интернет по адресу: http://www.krasadvpalata.ru/novosti/286.html).
Более того, представляется, что проблема состоит не в том, что судами используются те же формулировки, что и в обвинительном заключении (для справки: Пленум ВАС РФ в свое время прямо закрепил в п. 9.2 Постановления от 25.12.2013 N 100 право сторон представлять суду проекты решений, и, кажется, особых жалоб по этому поводу не было). Действительно серьезная деформация - придание судами приоритета не судебным, а зафиксированным следователем в протоколах досудебным доказательствам, изложение содержания которых и переносится из обвинительного заключения в приговор. Таким образом, дублирование обвинительного заключения в приговоре - это не причина, а следствие, борьба с которым не решает проблему по существу. Прежде всего необходимо избавиться от уравнивания в статусе доказательств показаний, полученных перед лицом независимого арбитра - суда, и показаний, полученных в тиши следственных кабинетов, а также от свободного использования при обосновании приговора показаний, полученных на досудебном производстве, зафиксированных письменно в материалах дела и воспринимаемых судьей из вторых рук. Помочь в этом отчасти могут сформулированные в практике ЕСПЧ стандарты: "В отсутствие существенных оснований для противоположного, принцип справедливого судебного разбирательства требует придавать большее значение показаниям, данным в суде, по сравнению с протоколами допросов свидетелей на предварительном следствии, поскольку последние представляют собой, прежде всего, процесс сбора стороной обвинения информации в поддержку своей позиции" <1>. Важно реализовать именно такой подход к оценке доказательств в отечественной судебной практике, а не заниматься ревизией порядка слов в обвинительном заключении и приговоре.
--------------------------------
<1> § 75 Judgment of the European Court of 25 April 2013 on the merits of the application N 51198/08 Erkapic v. Croatia.

Явка с повинной и право на защиту

По-видимому понимая реальную цену явкам с повинной, ВС РФ в п. 10 Постановления N 55 указал, что "в тех случаях, когда в ходе проверки сообщения о преступлении в порядке ст. 144 УПК РФ подсудимый обращался с письменным или устным заявлением о явке с повинной и сторона обвинения ссылается на указанные в этом заявлении сведения как на одно из доказательств его виновности, суду надлежит проверять, в частности, разъяснялись ли подсудимому при принятии от него такого заявления с учетом требований части 1.1 статьи 144 УПК РФ права... пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования в порядке, установленном главой 16 УПК РФ; была ли обеспечена возможность осуществления этих прав". Позиция авторов Постановления N 55 находится в русле европейских стандартов справедливого правосудия. Так, в 2015 году в Постановлении по делу "Турбылев против России" Европейский суд указал: "...до подачи "заявления о явке с повинной" заявитель не был уведомлен о его праве на юридическую помощь. <...> Независимо от того, признался ли заявитель до или после оформления его задержания, из обстоятельств дела... следует, что во время его признания заявитель содержался в милиции по той единственной причине, что он подозревался в причастности к разбойному нападению. Соответственно, сотрудники милиции были обязаны соблюдать права подозреваемого, одним из которых является право на доступ к адвокату. <...> Отсутствие во внутригосударственном законодательстве требования о праве на доступ к адвокату при подаче заявления о явке с повинной использовалось как способ ограничить право заявителя как фактического подозреваемого на юридическую помощь и принять его заявление о явке с повинной, полученное в отсутствие юридической помощи, в качестве доказательства его вины. Это невосполнимо повредило правам защиты. Ни помощь, оказанная впоследствии адвокатом, ни состязательный характер последующего разбирательства и возможность оспаривания данного доказательства в суде первой инстанции и при обжаловании не могли устранить недостатки, которые имели место в милиции" <2>.
--------------------------------
<2> § 92, 94, 95 Judgment of the European Court of 6 October 2015 on the merits of the application N 4722/09 Turbylev v. Russia.

При обсуждении проекта Постановления N 55 представитель Генеральной прокуратуры РФ, выступая на заседании Пленума, возражал против положений п. 10, ссылаясь на Определение КС РФ от 29.09.2015 N 2270-О, согласно которому "статья 142 УПК Российской Федерации раскрывает понятие заявления о явке с повинной как добровольного устного или письменного сообщения лица о совершенном им преступлении. Данная статья не содержит положений, на основе которых ограничивались бы свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, лица, делающего заявление о явке с повинной, а потому не предполагает присутствия при этом адвоката, однако и не исключает право лица сделать такое сообщение в присутствии адвоката". Однако доводы представителя Генеральной прокуратуры РФ не убедили высшую судебную инстанцию, и формулировка о необходимости разъяснять гражданину право на получение помощи адвоката при даче явки с повинной сохранилась.
Поскольку отметка о разъяснении права на участие защитника может формально указываться в протоколе явки с повинной, но в действительности оно может не разъясняться и не обеспечиваться, еще более эффективным вариантом защиты от настойчивости сотрудников правоохранительных органов в получении явок с повинной было бы закрепление в ст. 142 УПК РФ обязательного участия адвоката при даче явки с повинной. Законопроект N 756095-6 аналогичной направленности был внесен в Государственную Думу РФ еще в марте 2015 года, однако до сих пор находится на рассмотрении.

Проверка судом заявлений о пытках

Еще одна острая тема, затронутая в Постановлении N 55, - проверка заявлений обвиняемых о применении к ним запрещенных методов ведения расследования. В абзаце 1 п. 12 Постановления N 55 указано: "Если подсудимый объясняет изменение показаний, данных им в присутствии защитника, тем, что они были получены под воздействием примененных к нему незаконных методов ведения расследования, то судом должны быть приняты достаточные и эффективные меры по проверке такого заявления подсудимого".
"При наличии оснований для проверки заявления подсудимого в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ, суд направляет его руководителю соответствующего органа предварительного расследования. Проведение такой проверки не освобождает суд от обязанности дать оценку материалам, представленным по ее результатам, и отразить свои выводы в приговоре" (п. 13 Постановления N 55).
Попытку ВС РФ ориентировать суды на тщательную проверку заявлений о пытках нельзя не приветствовать, однако в том виде, в каком процитированные разъяснения представлены в Постановлении N 55, они вряд ли способны сколько-нибудь существенно изменить ситуацию.
Во-первых, в Постановлении N 55 не приведен хотя бы примерный перечень мер, которые могут считаться достаточными и эффективными (назначение экспертизы, истребование медицинских документов и т.п.). Во-вторых, сохраняется проблема раздельных производств: уголовное дело рассматривается в одном производстве, проверочный материал о пытках - в другом. С учетом того что заявление о пытках может волокититься в правоохранительных органах несколько лет, представляется, что именно судья, рассматривающий дело по существу, должен оценивать всю совокупность доказательств, представляемых при проверке заявлений о пытках (медицинские документы, показания свидетелей и т.п.). К сожалению, практика развивается так, что суды зачастую ограничиваются только допросом сотрудников полиции или получением постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению обвиняемого о пытках. При таком подходе председательствующий по делу фактически самоустраняется от личной и непосредственной проверки заявлений о пытках, перекладывая рассмотрение этого вопроса на коллег тех сотрудников правоохранительных органов, на которых указывает обвиняемый. Например, в ранее цитировавшемся Постановлении "Турбылев против России" ЕСПЧ, помимо прочего, указал: "Суд первой инстанции не дал оценки медицинским документам и свидетельским показаниям, представленным заявителем в поддержку его возражения по мотиву давления. Сославшись на показания сотрудников милиции, отрицавших нарушения со своей стороны, и на служебную милицейскую проверку, отклонившую утверждения заявителя, суд не придал значения явной заинтересованности сотрудников милиции в отклонении доводов заявителя о жестоком обращении. В целом мотивировка отклонения судом первой инстанции возражений заявителя свидетельствует об отсутствии независимой оценки всех относимых факторов с целью определения того, имеются ли основания для исключения из числа доказательств признания заявителя... Это отсутствие тщательной оценки качества оспариваемого доказательства (признания заявителя) и обстоятельств, при которых оно было получено, что ставит под сомнение его достоверность и точность, не было восполнено вышестоящими судами" <3>.
--------------------------------
<3> § 87 Judgment of the European Court of 6 October 2015 on the merits of the application N 4722/09 Turbylev v. Russia.

Иными словами, с учетом сформулированной в практике ЕСПЧ <4> презумпции в отношении травм или смерти лиц, находящихся под контролем властей (задержание, содержание под стражей и т.п.), для констатации недопустимости признательных показаний из-за получения их в результате пыток не требуется ни возбуждение уголовного дела в отношении сотрудников полиции, ни предъявление им обвинения, ни вынесение обвинительного приговора по ст. 286 УК РФ. Возможно, это следовало бы особо оговорить в Постановлении N 55.
--------------------------------
<4> § 35 Judgment of the European Court of 28 September 2006 on the merits of the application N 26089/02 Kornev v. Russia; § 58 Judgment of the European Court of 8 November 2011 on the merits of the application N 22485/05 Filatov v. Russia.

В целом Постановление N 55 является более детальным и структурированным, чем предыдущее Постановление N 1, но, к сожалению, в тех вопросах, где дело касается не стилистического оформления судебных актов, а болевых точек российского уголовного процесса (реализации права на перекрестный допрос, анализа доказательств, качества мотивировки, реакции на заявления о пытках и т.п.), оно содержит недомолвки, которые (хотели бы мы здесь ошибиться) с большой долей вероятности будут трактоваться отнюдь не в пользу стороны защиты.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.