Актуальные вопросы применения института административной преюдиции в уголовном судопроизводстве. Статьи по предмету Уголовный процесс

Вернуться к списку статей по юриспруденции

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ПРИМЕНЕНИЯ ИНСТИТУТА АДМИНИСТРАТИВНОЙ ПРЕЮДИЦИИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

Е.К. АНТОНОВИЧ, А.Л. ОСИПОВ

Изменение вектора идеологической оценки административной преюдиции и рассмотрение этого института как способа декриминализации привело к возвращению ее в ряд статей Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). Процесс этот вряд ли можно считать завершенным: 3 июля 2016 г. принят Федеральный закон N 323-ФЗ, направленный на внесение большого количества изменений в УК РФ и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - УПК РФ) по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности.
Хотя этот институт не является чем-то новым для российского права, поскольку предусматривался и в советском уголовном законодательстве, до настоящего времени отсутствует его официальное толкование. Законодатель лишь излагает административную преюдицию в диспозициях отдельных статей УК РФ, примечания к которым раскрывают содержание данного элемента состава преступления.
Такой подход во многом обусловил многочисленные дискуссии об отдельных аспектах проявления данного правового института. В частности, сторонники исключения административной преюдиции из уголовного законодательства основывают свою позицию на следующих аргументах: эта конструкция ведет к смешению преступлений и проступков, размывает основания уголовной и иной юридической ответственности <1>; между преступлениями и проступками не количественное, а качественное различие <2>; юридическая природа административного правонарушения от его повторного совершения не меняется, оно остается административным проступком <3>; количество проступков не способно перерасти в иное качество - преступление <4>; наличие административной преюдиции в нормах уголовного закона противоречит конституционному принципу, состоящему в том, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же правонарушение <5>. Предпринимались и попытки доктринального толкования, но в большинстве случаев предмет научного исследования составляли материально-правовые, а не процессуальные проблемы применения административной преюдиции.
--------------------------------
<1> См.: Безверхов А.Г. Возвращение "административной преюдиции" в уголовное законодательство России // Российская юстиция. 2012. N 1. С. 48 - 53.
<2> См.: Кузнецова Н.Ф. Семь лет Уголовному кодексу Российской Федерации // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2003. N 1. С. 6.
<3> Якубов А.Е. Декриминализация и обратная сила уголовного закона // Вестник МГУ. 1997. N 11. С. 12.
<4> См., напр.: Овечкина Е.В. Административная преюдиция как средство криминализации и декриминализации в уголовном праве России // Закон и право. 2009. N 5. С. 50 - 53.
<5> Ямашева Г.В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе // Журнал российского права. 2009. N 10. С. 71.

Не являясь ни сторонниками, ни противниками рассматриваемого института, обратим внимание на некоторые проблемы, связанные с его применением в уголовном судопроизводстве, и возможные пути их разрешения в контексте обеспечения права обвиняемых на справедливое судебное разбирательство. Большинство этих проблем так или иначе затрагивают теоретическую разработку правовой природы административных правонарушений и преступлений, а также критерии разграничения данных видов девиантного поведения в системе российского права.
Традиционно в юридической литературе выделяются следующие критерии подобного разграничения: а) материальный критерий, характеризующий общественную опасность деяния; б) тяжесть наказания за правонарушение или преступление (критерий наказуемости деяния); в) процессуальный критерий, характеризующий процессуальную форму привлечения виновных лиц к юридической ответственности <6>.
--------------------------------
<6> Константинов П.Ю., Соловьева А.К., Стуканов А.П. Взаимосвязь административных правонарушений и преступлений: Проблемы теории и практики // Правоведение. 2005. N 3. С. 58.

Критерий общественной опасности рассматривается представителями науки административного и уголовного права как минимум с трех точек зрения. Первая связана с отрицанием такого свойства административных правонарушений, как общественная опасность, они оцениваются как общественно вредные <7>. Вторая состоит в том, что одни административные проступки общественно опасны, а другие не имеют этого признака <8>, поскольку для проступков такое качество, как общественная опасность, не является обязательным. Сторонники третьей точки зрения признают общественную опасность и за преступлениями, и за административными правонарушениями <9>, характеризующимися меньшей степенью общественной опасности по сравнению с преступлениями <10>.
--------------------------------
<7> Михаль О.А., Черемнова Н.А. Административная преюдиция // http://www.lawtech.ru/journal/articles/.
<8> Дружинина В.Ф. О разграничении преступления и административного проступка // Советское государство и право. 1978. N 4. С. 132 - 133.
<9> Беляев Н.А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации // Избр. труды. СПб., 2003. С. 86 - 87; Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. М., 2001. С. 260 - 263.
<10> См., напр.: Галаган И.А. Административная ответственность в СССР: Процессуальное регулирование. Воронеж, 1976. С. 92; Шишов О.Ф. О разграничении преступлений и административных проступков в советском праве // Советское государство и право. 1961. N 6. С. 70 - 73.

Наиболее убедительной представляется третья точка зрения, тем более что во многих своих решениях Конституционный Суд Российской Федерации (далее - КС РФ), анализируя вопросы, связанные с административными правонарушениями и преступлениями, обращает внимание на то, что последние обладают повышенной общественной опасностью <11>.
--------------------------------
<11> Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 N 20-П "По делу о проверке конституционности части 2 статьи 1.7 и пункта 2 статьи 31.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с запросом мирового судьи судебного участка N 1 Выксунского судебного района Нижегородской области" // СПС "КонсультантПлюс".

Перерастание количества административных правонарушений в качество преступления иногда объясняют лишь учетом законодателем изменившихся свойств личности преступников, совершивших эти правонарушения, через признак, повышающий опасность виновного <12>, концентрацией общественной опасности на сравнительно малом участке (в одном субъекте) и в сравнительно малый промежуток времени <13>. Наличие административного взыскания(-ий) рассматривается и как дополнительный признак, который(-ые) характеризует лицо как специальный субъект.
--------------------------------
<12> Колосова В.И. Административная преюдиция как средство предупреждения преступлений и совершенствования уголовного законодательства // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. N 5 (1). С. 149.
<13> Мурзинов А.И. Преступление и административное правонарушение: Общие черты и различия: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М.: ВЮЗИ, 1983. С. 18.

Конституционный Суд РФ обращал внимание на то, что принципам справедливости и гуманизма противоречило бы законодательное установление уголовной ответственности и наказания без учета личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих адекватной оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего преступление лица <14>. Данная правовая позиция, изначально сформулированная применительно к институту неоднократности преступлений, по аналогии применима и для осмысления конституционно-правовых оснований дифференциации мер юридической ответственности за совершение административных и уголовных правонарушений. Трансформация личности правонарушителя позволяет за повторно совершенное правонарушение предусматривать более строгую меру юридической ответственности, но и неоднократное совершение тождественного правонарушения за короткий период времени свидетельствует об их распространенности и интенсивности, чем наносит значительно больший вред обществу, государству, личности. В данном случае также можно говорить о переходе количественных изменений в качественно новую форму публично-правовой ответственности. И административная, и уголовная ответственность сохраняют общность своих целей (охрану публичных интересов, защиту прав и свобод человека и гражданина, обеспечение законности и правопорядка), задач и принципов, что нередко приводит к преобразованию составов административных правонарушений в составы преступлений и наоборот. Однако нельзя забывать, что в отличие от уголовной административная ответственность не приводит к судимости.
--------------------------------
<14> Постановление Конституционного Суда РФ от 19.03.2003 N 3-П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1 - 8 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" // СПС "КонсультантПлюс".

Вводя административную преюдицию, законодатель по-новому определяет не только характер и степень общественной опасности правонарушений и лиц, их совершивших, но и правовой статус последних. Подобные метаморфозы не могут быть не учтены в уголовном судопроизводстве, призванном гарантировать не только защиту прав и законных интересов потерпевших от преступлений, но и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, не допуская повторного осуждения за содеянное. Иное означало бы нарушение известного правового принципа non bis in idem, запрещающего повторное осуждение и наказание лица за одно и то же преступление, квалификацию одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть, а также двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и при определении вида и меры ответственности <15>. В этой связи возникает вопрос о применимости принципа non bis in idem к ситуации последовательного применения административной и уголовной ответственности за тождественные противоправные деяния. В этом отношении особый интерес представляет Постановление Большой палаты Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) от 10 февраля 2009 г. по делу "Сергей Золотухин против России". В этом и некоторых других своих решениях, затрагивающих проблему пересечения административной и уголовной ответственности в системе российского права <16>, ЕСПЧ использовал тест на определение применимости уголовно-правовой составляющей ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) к производству по делам об административных правонарушениях. Основа данного теста сформирована правовыми позициями ЕСПЧ из его прецедентного Постановления от 8 июня 1976 г. по делу "Энгель и другие против Нидерландов". Классическая схема указанного теста представляет собой три критерия оценки, применяемые кумулятивно или альтернативно: правовая квалификация деяния во внутреннем праве; природа правонарушения (в том числе степень значимости прав личности, которые подвергаются вмешательству со стороны государства); строгость грозящего лицу наказания. Адаптируя систему данных критериев под реалии российского судопроизводства по делам об административных правонарушениях, ЕСПЧ были выделены наиболее характерные маркеры, позволяющие судить о применимости в данной форме судопроизводства уголовно-правовой составляющей ст. 6 Конвенции. К числу таких маркеров относятся общеобязательность положений КоАП РФ, отсутствие ограничений по кругу субъектов, на которых распространяется их действие, применимость гарантий презумпции невиновности, потенциальный риск применения ограничений личной свободы обвиняемого посредством административного задержания и (или) административного наказания. Несложно заметить, что данным критериям удовлетворяет не только рассмотрение административных дел по ст. 19.3 или ст. 20.1 КоАП РФ, которые выступили катализаторами практики ЕСПЧ, но и значительное число иных составов административных правонарушений. Придя к выводу о том, что производство по данным делам отвечает автономному понятию уголовного обвинения для целей применения ст. ст. 6, 7 Конвенции, а также ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции, ЕСПЧ подтвердил применимость принципа non bis in idem к производству по делам об административных правонарушениях и недопустимость его нарушения при последующем привлечении того же лица к уголовной ответственности за совершение идентичных деяний.
--------------------------------
<15> Постановление КС РФ от 19.03.2003 N 3-П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1 - 8 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" // СПС "КонсультантПлюс".
<16> Постановления ЕСПЧ от 09.03.2006 по делам "Менешева против России", от 03.10.2013 "Каспаров и другие против России", от 19.11.2015 "Михайлова против России" // Поисковая база решений ЕСПЧ HUDOC: http://hudoc.echr.coe.int (дата обращения: 21.10.2016).

Следующим шагом ЕСПЧ в направлении обозначения демаркационной линии между различными формами публично-правовой ответственности за последовательно совершенные правонарушения явилось развитие концепции "идентичных фактов" и связанного с ней теста на "совпадение существенных элементов обвинений". Смысл сформулированного при этом запрета сводится к тому, что фактические обстоятельства административного правонарушения не могут полностью или частично включаться в фабулу обвинения по уголовному делу. Согласно Постановлению ЕСПЧ по делу "Сергей Золотухин против России" под фактическими обстоятельствами здесь понимаются сведения о месте, времени, способе и объекте противоправных посягательств.
Между тем сама конструкция составов преступлений с административной преюдицией в совокупности с правовыми позициями ЕСПЧ по вопросам применения принципа non bis in idem на стыке уголовного и административного видов судопроизводства приводит к выводу, что обстоятельства совершения предшествующих административных правонарушений в производстве по уголовным делам сами по себе не могут иметь иного правового значения, кроме как res judicata. Это позволяет исключить данную категорию фактических обстоятельств из предмета доказывания по уголовному делу. Учет фактов привлечения обвиняемого к административной ответственности за аналогичные правонарушения в прошлом не нарушает принципа non bis in idem, так как уголовное преследование обвиняемого осуществляется за совершение не идентичных, а существенно различающихся по фактологической стороне деяний. Этот вывод справедлив и в отношении длящихся преступлений, состав которых предусматривает административную преюдицию (ст. 157 УК РФ). В этом случае уголовное преследование лица осуществляется за совершение преступного бездействия, которое имело место в иное время, нежели бездействие, вмененное в качестве административного правонарушения.
Отмеченное свидетельствует о том, что административная преюдиция представляет собой особую форму межотраслевой преюдиции, выходящую за пределы содержания ст. 90 УПК РФ. Как будет показано ниже, имплицитным основанием содержания этой статьи является теория идентичных или совпадающих в существе фактов, могущих иметь различное правовое значение для разных форм судопроизводства. Такому подходу соответствует традиционное для уголовно-процессуальной науки представление о преюдиции как об обязанности суда, прокурора, следователя и дознавателя принимать без проверки и доказательств факты, установленные вступившим ранее в законную силу решением или приговором суда <17>.
--------------------------------
<17> Заржицкая Л.С. Институт преюдиции в уголовном процессе России: генезис, эволюция // История государства и права. 2012. N 8. С. 19 - 21; Большой энциклопедический словарь: http://slovonline.ru/slovar_ctc/b-16/id-49286/preyuditsialnost.html; Большой юридический словарь: http://petroleks.ru/dictionaries/dict_big_law16.php.

Сущность административной преюдиции в ином: она обусловливает необходимость установления судьей в числе иных обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ), фактов неоднократного привлечения данного лица к административной ответственности <18> за совершение нескольких тождественных административных правонарушений в течение определенного периода времени. Сведения об этих фактах могут быть получены из содержания судебного решения о привлечении лица к административной ответственности. Следовательно, это судебное решение по делам об административных правонарушениях следует рассматривать в качестве доказательства, которое наряду с иными доказательствами по делу подлежит проверке и оценке судьей по правилам ст. ст. 87 и 88 УПК РФ. А поскольку изложенные в этих судебных решениях сведения (сведения о привлечении лица к административной ответственности) имеют значение для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ, можно утверждать, что перед нами такой вид доказательства, как "иной документ".
--------------------------------
<18> Справедливости ради обратим внимание на некоторую непоследовательность при формулировании в статьях УК РФ административной преюдиции, которая связывается то с привлечением к административной ответственности, то с административным наказанием, что порождает неоднозначные подходы к исчислению сроков. В этой связи представляется небезосновательной точка зрения, что если лицо было освобождено от административной ответственности или наказания, то факт совершенного первого деяния не должен учитываться.

Специфическая правовая природа административной преюдиции и ее согласованность с принципом non bis in idem не снимает вопроса о допустимости ее опровержения в тех случаях, когда обвиняемый строит свою защиту по уголовному делу на оспаривании законности его привлечения к административной ответственности за совершение тождественных деяний в прошлом. Выявляя конституционно-правовой смысл положений ст. 90 УПК РФ, КС РФ разъяснил, что необходимость преодоления преюдициальной силы окончательных судебных актов может быть обусловлена тем, что установленные судом в рамках его предмета рассмотрения по делу факты в их правовой сущности могут иметь иное значение в качестве элемента предмета доказывания по другому делу, поскольку предметы доказывания в разных видах судопроизводства не совпадают, а суды в их исследовании ограничены своей компетенцией в рамках конкретного вида судопроизводства <19>. КС РФ исходит из единой предпосылки, согласно которой преодоление преюдициальности судебных решений допустимо лишь в ситуации, когда одни и те же (идентичные, а не просто аналогичные) фактические обстоятельства могут иметь различное юридическое значение для разрешения уголовного и иного дела, ранее рассмотренного в порядке гражданского, арбитражного или административного судопроизводства. Для запуска механизма преодоления преюдиции требуется, чтобы обстоятельства, установленные в иных формах судопроизводства, составляли элементы предмета доказывания по уголовному делу <20>. Именно это условие в силу описанных выше причин отсутствует применительно к институту административной преюдиции, что фактически приводит к выводу о ее неопровержимости в уголовном судопроизводстве. Для проверки данного тезиса в контексте логики КС РФ проанализируем, имеются ли между уголовным судопроизводством и производством по делам об административных правонарушениях существенные различия в регулировании предмета доказывания и обеспечении презумпции невиновности.
--------------------------------
<19> Постановление Конституционного Суда РФ от 21.12.2011 N 30-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В.Д. Власенко и Е.А. Власенко" // СПС "КонсультантПлюс".
<20> Эта позиция ранее изложена в Определении Конституционного Суда РФ от 15.01.2008 N 193-О-П "По жалобе гражданина Суринова Татевоса Романовича на нарушение его конституционных прав статьей 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".

Даже грамматический анализ содержания ст. 73 УПК РФ и ст. 26.1 КоАП РФ приводит к выводу об отсутствии между ними существенных различий. Путем применения схожей лексико-нормативной конструкции в сопоставимых категориях законодателем определяются главный факт и сопутствующие ему обстоятельства, перечень которых в ст. 26.1 КоАП РФ является открытым, что никак не позволяет говорить о том, что предмет доказывания в административном судопроизводстве (с учетом специфики состава административного правонарушения) уже, чем в уголовном. Схожими также являются нормативные дефиниции понятия доказательств и перечень их видов. Несмотря на известную лапидарность формулировок, административному процессу знаком и институт недопустимых доказательств, так как согласно ч. 3 ст. 26.2 КоАП РФ по делу об административном правонарушении не допускается использования доказательств, полученных с нарушением закона.
Также необходимо отметить, что при производстве по делам об административных правонарушениях действует презумпция невиновности, хотя и с некоторыми изъятиями. Согласно ст. 1.5 КоАП РФ составные элементы презумпции невиновности, ее нормативная регламентация в целом совпадают с уголовно-процессуальными основами регулирования данного принципа (ст. 14 УПК РФ), за исключением положения о том, что на лицо, привлекаемое к административной ответственности, возлагается бремя опровержения выдвинутых против него обвинений в совершении установленных примечанием к ст. 1.5 КоАП РФ правонарушений в случаях их фиксации работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъемки, видеозаписи.
По остальным категориям дел об административных правонарушениях применяется классическая для уголовного судопроизводства модель распределения бремени доказывания - это бремя лежит на публичных органах и должностных лицах, ведущих производство по делу. Отметим, что неоднократное привлечение к ответственности лишь за один вид административных правонарушений (ст. 12.8 КоАП РФ) выступает элементом состава преступления с административной преюдицией (ст. 264.1 УК РФ) и подпадает под исключение из-под действия смежного с уголовным процессом правила о распределении бремени доказывания. В данном случае различие в уровнях обеспечения действия принципа презумпции невиновности при разбирательстве дел об аналогичных деяниях в административном и уголовно-процессуальном порядках все же не представляет собой достаточного условия для преодоления административной преюдиции в уголовном судопроизводстве, так как обстоятельства совершения предыдущих нарушений в области дорожного движения не являются признаками состава преступления и элементами предмета доказывания по уголовному делу о преступлении, предусмотренном ст. 264.1 УК РФ.
Таким образом, логика правовых позиций, изложенных в Постановлении КС РФ от 21 декабря 2011 N 30-П, не оставляет возможностей для опровержения административной преюдиции фактов привлечения лица к административной ответственности, установленных вступившими в силу решениями суда. Есть еще одна сторона медали, без видения которой невозможно правильно оценить значение сделанного нами вывода для обеспечения эффективной защиты интересов обвиняемого в уголовном процессе. Как отмечалось выше, по многим делам об административных правонарушениях ЕСПЧ применяет автономное понятие "уголовное обвинение" и связанные с ним стандарты справедливой процедуры судопроизводства, закрепленные в ст. 6 Конвенции. Согласно тем же решениям ЕСПЧ система российского нормативного регулирования данного вида судопроизводства имеет несколько структурных дефектов. Прежде всего это касается пробельности положений КоАП РФ относительно права привлекаемого к административной ответственности лица на пользование услугами защитника бесплатно в случае, когда с учетом его имущественного положения этого требуют интересы правосудия. На данный дефект регулирования применительно к производству по делам об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 19.3 и ст. 20.1 КоАП РФ, ЕСПЧ обратил внимание в Постановлении от 19 ноября 2015 г. по делу "Михайлова против России". Нарушения, связанные с ограничением прав стороны защиты на допрос свидетелей обвинения, а также на вызов и допрос свидетелей в свою пользу, ЕСПЧ также неоднократно выявлял в целой серии своих более ранних и поздних решений <21>. Однако самым серьезным по своим правовым последствиям может стать Постановление ЕСПЧ от 20 сентября 2016 г. по делу "Карелин против России", в котором констатирована системная проблема КоАП РФ, состоящая в отсутствии институциональных гарантий беспристрастности российских судов, рассматривающих дела об административных правонарушениях. Суть нарушения состоит в том, что российское законодательство не предусматривает участия в таких разбирательствах представителя стороны обвинения, что приводит к принятию судом на себя части обвинительных функций, связанных с представлением обвинения, а также с собиранием дополнительных доказательств его обоснованности. По мнению ЕСПЧ, это делает судебный процесс по административным делам несправедливым и требует от России как восстановления прав отдельных лиц, пострадавших от такого нарушения, так и принятия мер общего характера.
--------------------------------
<21> Постановления ЕСПЧ от 30.05.2013 по делам "Малофеева против России", от 03.10.2013 "Каспаров и другие против России", от 31.07.2014 "Немцов против России", от 04.12.2014 "Навальный и Яшин против России", от 05.01.2016 "Фрумкин против России" // Поисковая база решений ЕСПЧ HUDOC: http://hudoc.echr.coe.int (дата обращения: 21.10.2016).

Специфика нормативно-правового дефекта, выявленного в Постановлении ЕСПЧ по делу "Карелин против России", проявляется и в том, что констатация его наличия не зависит от особенностей конкретного дела, рассматриваемого судом. Применяя так называемый "объективный тест" на беспристрастность суда, ЕСПЧ подчеркнул, что отмеченный дефект носит институциональный и системный характер, порождая принципиальные сомнения в беспристрастности любого судьи, совмещающего выполнение функции правосудия с поддержанием обвинения по делам об административных правонарушениях.
Другая сложность состоит в том, что отмеченное нарушение права на справедливый суд довольно сложно устранить в рамках предусмотренной КоАП РФ модели судебно-контрольных производств. Это связано и с тем, что в тексте данного нормативного акта отсутствует норма, предусматривающая возможность пересмотра вступивших в силу судебных решений по новым обстоятельствам в связи с выявленным ЕСПЧ нарушением конвенционных прав заявителя, и с невозможностью пересмотра дела в состязательной процедуре с участием обвинителя, так как такая процедура КоАП РФ просто не предусмотрена. Единственной формой восстановления прав заявителя остается отмена всех судебных решений, санкционирующих его привлечение к административной ответственности, и прекращение дела об административном правонарушении даже при наличии явных признаков правонарушения.
Презюмируемая (по крайней мере, весьма вероятная) несправедливость большинства судебных процессов о привлечении виновных к административной ответственности может в ближайшем будущем поставить вопрос и о справедливости приговоров судов по делам о преступлениях с административной преюдицией. Вправе ли суд, рассматривая уголовное дело об одном из таких преступлений, положить в основание обвинительного приговора наряду с доказательствами совершения подсудимым очередного эпизода тождественного правонарушения вступившие в силу судебные решения, вынесенные в рамках процедуры, не соответствующей положениям Конвенции? Может ли системный кризис нормативного регулирования судебного производства по делам об административных правонарушениях явиться конституционно оправданным основанием для преодоления административной преюдиции в уголовном процессе? Если следовать логике сформулированных на сегодняшний день правовых позиций КС РФ, то можно прийти к выводу, что ст. 90 УПК РФ не может быть использована в качестве резервного механизма для компенсации нарушений прав личности, допущенных при производстве по делам об административных правонарушениях. Как было показано выше, административная преюдиция в полной мере не вписывается в конструкцию нормы, закрепленную в ст. 90 УПК РФ, в силу того, что факты предшествующего привлечения обвиняемого к административной ответственности за тождественные правонарушения в строгом смысле слова не являются фактическими обстоятельствами, идентичными очередному эпизоду деяния, совершенному данным лицом в течение установленного законом срока. Правовое значение данных фактов определено в пределах иной формы судопроизводства, пусть и весьма несовершенной. Уже это не позволяет суду, рассматривающему уголовное дело, применить разработанный КС РФ механизм преодоления преюдиции в отношении данной категории юридических фактов. Дополнительным доводом в пользу вывода о недопустимости преодоления административной преюдиции является отмеченное выше отсутствие существенного несоответствия в отраслевом регулировании предметов доказывания и характеристик презумпции невиновности в УПК РФ и КоАП РФ. Допущенные судами правоприменительные ошибки остаются предметом для исправления в рамках того вида судопроизводства, нарушение правил которого их породило.
Разумеется, подобное положение дел не является идеальным с точки зрения защиты интересов обвиняемых. Сохраняя черты упрощенной формы судопроизводства с ограниченным действием элементов состязательности на судебных стадиях и отсутствием четких законодательных гарантий в пользу возможности оказания бесплатной юридической помощи, производство по делам об административных правонарушениях создает значительные риски необоснованной криминализации повторных деяний, совершенных одним и тем же лицом. На наш взгляд, минимизировать риски такой необоснованной криминализации могут две категории мер. Первый путь заключается в признании опровержимости административной преюдиции в зависимости от наличия каких-либо специальных условий. Например, в том случае, если в ходе уголовного судопроизводства станут известны новые факты либо появятся сведения о фундаментальных процессуальных нарушениях, допущенных при рассмотрении административных дел, суд вправе не согласиться с законностью привлечения лица к административной ответственности и оправдать его. Мы полагаем, что в действующей системе уголовно-процессуального регулирования этот путь приведет к разрушению найденного КС РФ баланса между принципами правовой определенности и независимости суда.
Второй путь минимизации рисков административной преюдиции заключается в совершенствовании процессуальных норм, регулирующих порядок осуществления производства по делам об административных правонарушениях. Важным направлением применения этой группы мер должно стать укрепление состязательных начал судопроизводства по делам об административных правонарушениях путем наделения прокурора обязанностью поддержания в судебном заседании обвинения в совершении административного правонарушения. Кроме того, в тексте КоАП РФ должна появиться норма о возможности предоставления лицу, в отношении которого рассматривается дело об административном правонарушении, бесплатной юридической помощи при условии, что этого требуют интересы правосудия и собственных средств лица не хватает на оплату такой помощи. Этот путь разрешения отмеченных проблем представляется наиболее оптимальным, так как он не ведет к смешению предметов доказывания и компетенции судов в различных видах судопроизводства.
Остается неясным еще один вопрос: какое решение должно быть принято в рамках уголовного судопроизводства, если при производстве по делам о преступлениях с административной преюдицией выяснится, что лицо обжалует решение, принятое при рассмотрении административного правонарушения? В других отраслях права аналогичные ситуации позволяют выработать достаточно стройный механизм принятия решения.
Так, арбитражный суд обязан приостановить производство по делу, если оно связано с другим делом, которое находится в производстве КС РФ, суда общей юрисдикции или арбитражного суда, и если оно имеет преюдициальное значение по вопросам об обстоятельствах, устанавливаемых по отношению к лицам, участвующим в деле (пп. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ). Вместе с тем ни в ст. 208, ни в ст. 253 УПК РФ не предусмотрено такого основания для приостановления производства по делу. В этой связи представляется необходимым внесение соответствующих изменений в названные статьи УПК РФ.
Вступившее в законную силу судебное решение по делам об административных правонарушениях обязательно для органа, ведущего производство по уголовному делу не в отношении установленных им обстоятельств, а в отношении их юридической оценки. В этой связи административная преюдиция ограничена действием законной силы решений по делам об административных правонарушениях.
Каковы же особенности принятия решений в уголовном судопроизводстве в случае установления обстоятельств, свидетельствующих о незаконности решений по делам об административных правонарушениях?
Представляется, что следователь, дознаватель, орган дознания, располагая такими сведениями и руководствуясь положениями ст. 6 УПК РФ, должны проинформировать прокурора для принятия соответствующих решений, а при наличии к тому оснований - прекратить производство по делу. В свою очередь, прокурор, реализуя функцию прокурорского надзора, должен рассмотреть вопрос об обращении в кассационную или надзорную инстанцию или возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств.
До внесения в закон соответствующих изменений одним из важных направлений эффективной защиты по уголовным делам о преступлениях с административной преюдицией остается исчерпание всех возможностей для обжалования решений о привлечении лица к административной ответственности в предусмотренных КоАП РФ процедурах. Аргументация жалоб при этом должна включать в себя правовые позиции ЕСПЧ, содержащиеся в упомянутых "полупилотных" решениях по делам "Михайлова против России" и "Карелин против России", которые могут стать одним из оснований для отмены несправедливых судебных решений и прекращения дел об административных правонарушениях, оказывая правозащитный "эффект домино" на уголовный процесс, ведущийся в отношении тех же лиц.

Библиография

1. Безверхов А.Г. Возвращение "административной преюдиции" в уголовное законодательство России // Российская юстиция. 2012. N 1.
2. Беляев Н.А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Избр. труды. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003.
3. Галаган И.А. Административная ответственность в СССР: процессуальное регулирование. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1976.
4. Дружинина В.Ф. О разграничении преступления и административного проступка // Советское государство и право. 1978. N 4.
5. Заржицкая Л.С. Институт преюдиции в уголовном процессе России: генезис, эволюция // История государства и права. 2012. N 18.
6. Колосова В.И. Административная преюдиция как средство предупреждения преступлений и совершенствования уголовного законодательства // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. N 5 (1).
7. Константинов П.Ю., Соловьева А.К., Стуканов А.П. Взаимосвязь административных правонарушений и преступлений: проблемы теории и практики // Правоведение. 2005. N 3.
8. Кузнецова Н.Ф. Семь лет Уголовному кодексу Российской Федерации // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2003. N 1.
9. Михаль О.А., Черемнова Н.А. Административная преюдиция // http://www.lawtech.ru/journal/articles/.
10. Мурзинов А.И. Преступление и административное правонарушение: общие черты и различия: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М.: ВЮЗИ, 1983.
11. Овечкина Е.В. Административная преюдиция как средство криминализации и декриминализации в уголовном праве России // Закон и право. 2009. N 5.
12. Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. М., 2001.
13. Якубов А.Е. Декриминализация и обратная сила уголовного закона // Вестник МГУ. 1997. N 11.
14. Ямашева Г.В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе // Журнал российского права. 2009. N 10.
15. Шишов О.Ф. О разграничении преступлений и административных проступков в советском праве // Советское государство и право. 1961. N 6.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.